какая она порядочная и рассудительная, затем передумала и попросила вина, чтобы не выглядеть малолеткой, и снова передумала – парень ей очень понравился, и она немного охмелела.
На следующей неделе Джордж пригласил ее в ресторан. Она не хотела идти, заранее предвидя развязку. Он честный и абсолютно надежный, она в него влюбится, а когда он узнает о ее семье, сбежит, и поминай как звали. Как Роджер Гамильтон. И Пэт Ллойд. А он рассказал о своем отце, что тот напивается до потери пульса и спит на газоне, а мать плачет в ванной. И о дяде, который сошел с ума и попал в какую-то жуткую больницу. И тогда она взяла и поцеловала его, хотя никогда раньше не позволяла себе таких вольностей.
С годами Джордж не изменился. Он и сейчас честный, надежный. Изменилось окружающее. И она. А все эти французские кассеты. Кажется, их подарила Кэти. Они собирались в Дордонь, и у Джин была масса свободного времени. Несколько месяцев спустя она стояла в магазине в Бержераке, покупая хлеб, сыр и тарталетки со шпинатом. Продавщица извинялась за погоду, и Джин только тогда сообразила, что с удовольствием поддерживает разговор. А Джордж сидел на скамейке, считая комариные укусы. И вроде бы ничего не случилось, однако по возвращении дом показался ей холодным, маленьким и каким-то чересчур английским.
Джин услышала, как открылась дверь душевой кабинки.
Она сама поражалась тому, что стала встречаться с Дэвидом. Он носил льняные пиджаки с водолазками персикового и голубого цветов и курил маленькие сигары. Дэвид прожил три года в Стокгольме, и его развод с Миной – кстати, вполне дружеский – лишь усилил впечатление, что он чересчур современен для Питерборо.
Дэвид рано ушел на пенсию, Джордж потерял с ним связь, и Джин его не вспоминала, пока не увидела однажды на кассе в «Оттакаре» с книгой рецептов Джеймса Оливера и жестянкой карандашей «Мейси Маус». Они посидели в кафе через дорогу. Когда Джин рассказывала ему о поездке в Париж с Урсулой, он не поднимал ее на смех, как Боб Грин, и не удивлялся вроде Джорджа, что две женщины среднего возраста провели долгий уик-энд в чужой стране, в незнакомом городе, и их не ограбили, не задушили и не продали в рабство.
Дэвид не красавец – ниже ее ростом, с волосатыми руками, однако Джин не встречала мужчин старше пятидесяти, которые бы так живо интересовались окружающим миром, новыми людьми, книгами, странами. Уже через пятнадцать минут знакомства она откровенничала с ним как со старой подругой. Это привело ее в замешательство.
На следующей неделе они стояли вдвоем на пешеходном мосту над автострадой, и Джин вдруг охватило чувство, которое иногда посещало ее на море. Корабли, скорбные крики чаек. Понимание, что можно уплыть в синеву и начать все на новом месте. Дэвид взял ее за руку, и она расстроилась. Только нашла родственную душу, а он хочет все испортить. Но он отпустил ее и сказал:
– Пойдем, тебе пора домой.
А ей вдруг захотелось, чтобы он снова взял ее за руку. Уже потом испугалась. Сказать «да». Сказать «нет». Сказать «да» и понять, что надо