Збигнев Войцеховский

Раневская, которая плюнула в вечность


Скачать книгу

правдоподобности, что в молодом человеке с галстуком-бабочкой зритель способен увидеть Кощея Бессмертного, если актер этого захочет.

      Одновременно это была высшая оценка таланта Фаины Раневской.

      Михаил Ромм, который присутствовал на этом приеме и слышал слова Сталина, бросился искать телефон. Ромм был очень порядочным человеком, интеллигентным и умным. Он понял весь смысл сравнения Сталина.

      Звонок поднял Фаину Раневскую с постели. Она вскочила в страшном смятении. Поначалу ей показалось, что звонят в дверь. Это могло значить только одно: за ней пришли. Но звонок был телефонный. Но спокойнее Раневской не стало. Ее сердце почти замерло.

      – Алло, слушаю, – стараясь подавить волнение, сказала в трубку Раневская.

      – Фаиночка, дорогая, я вас поздравляю! – закричал счастливый Михаил Ромм. – Сам похвалил вас! Он лично отметил вашу игру!

      Сам – это значило Сталин. Как некогда древние славяне не называли медведя своим именем, так и советские люди старались не произносить имя Сталина всуе.

      Ромм пересказал слова Сталина об игре Жарова и Раневской дважды, потом еще раз.

      Фаина Раневская не замечала, как по ее щекам текли слезы. Она горячо поблагодарила Ромма, накинула на плечи домашний халат. Актриса открыла шкафчик и увидела там бутылку дорогущего коньяка, которую ей презентовали недавно после одного спектакля от имени «трудящихся шарикоподшипникового завода».

      Бутылка есть, причина, повод и желание выпить тоже налицо, но с кем? Не станешь же пить одна, в половине третьего ночи?

      Фаина Раневская с бутылкой вышла из квартиры. Кругом царила тишина. Она решительно направилась в дворницкую, расположенную в цокольном этаже дома.

      Стоит отметить, что в то время дворник следил не только за чистотой и порядком во дворе и доме. Это был еще и, так сказать, милиционер на общественных началах. Как правило, внутренние дворы домов имели ограду, были и ворота, которые запирались. Ключи от них хранились у дворника. Он был и сторожем, и охранником.

      Из этого следует категорический вывод: дворник не должен спать ночью!

      Вот к нему-то и направилась Фаина Раневская. Дворник, мужик пятидесяти лет, с окладистой бородой, спал богатырским сном.

      – Митрич, вставай! – с порога закричала Фаина Раневская, ориентируясь на здоровый храп.

      Тот мгновенно смолк. Под низким потолком загорелась тусклая лампочка, засиженная мухами.

      – А я и не сплю! – пробасил испуганный Митрич, пытаясь проморгаться, растирая кулаками смятую рожу. – Фаина Георгиевна, как есть не сплю! Вот давеча говорили, пытался один гражданин влезть к нам во двор с непонятными намерениями, так я того, чтоб его не испугать, свет погасил, а сам весь внимание, выслушиваю…

      Митрич наконец-то проморгался и сейчас застыл в немом удивлении. Перед ним стояла такая уважаемая женщина, артистка Фаина Раневская, в домашнем халате, из-под которого свисала до пола ночная рубашка. Но воображение не успело проснуться в его мозгу и нарисовать