листок.
К Мэту подошла Мелиндра и протянула ему черное копье и тяжело звякнувший мешок из грубой ткани:
– Я сложила сюда твой выигрыш. – Она и в самом деле была выше Мэта на добрых пару дюймов. Мелиндра поглядела вслед Ранду. – Я слышала, ты Ранду ал’Тору почти брат.
– Можно и так сказать, – отрезал Мэт.
– Да и не важно, – сказала она, подытоживая. Потом Мелиндра устремила свой взор на юношу, упершись кулаками в бедра. – Мэт Коутон, ты заинтересовал меня, причем до того, как преподнес мне дар расположения. Конечно, и речи быть не может о том, что ради тебя я откажусь от копья, но я несколько дней к тебе присматривалась. У тебя улыбка как у мальчишки, задумавшего очередную проказу. Мне это нравится. И эти глаза. – В тускнеющем свете она медленно и широко улыбнулась. С теплотой. – Мне нравятся твои глаза.
Мэт поправил шляпу, хотя та и так сидела безукоризненно. В мгновение ока превратиться из загонщика в догоняемую добычу. С айильскими женщинами так и случается. Особенно с Девами.
– Тебе слова «Дочь Девяти Лун» о чем-нибудь говорят? – Порой он задавал такой вопрос женщинам. Неверный ответ – и этой же ночью он сматывается из Руидина, пусть даже придется выбираться из Пустыни пешком.
– Ни о чем не говорят, – сказала Мелиндра. – Но кое-что мне нравится делать при лунном свете.
Обняв Мэта за плечи, она сняла с его головы шляпу и принялась что-то шептать ему в ухо. И почти сразу же он ухмыльнулся – еще шире, чем Мелиндра.
Глава 4
Сопровождаемый эскортом Фар Дарайз Май, Ранд подошел к руидинскому крову Дев. Белые ступени, шириной во все здание и каждая высотой не менее чем три фута, взбегали к массивным, футов в шестьдесят высотой, колоннам, которые сейчас, в сумраке, казались черными, но днем сияли яркой голубизной. Колонны были необычными, со спиральными каннелюрами. Перед высоким зданием была выложена из глазурованных плит узорчатая мозаика – вились белые и голубые спирали, казавшиеся глазу бесконечными. Прямо над колоннами находилось огромное многоцветное окно-витраж – черноволосая женщина пятнадцати футов высотой, в причудливом голубом одеянии, правая рука поднята то ли в благословении, то ли в повелении остановиться. Лицо ее было одновременно и безмятежным, и суровым. Кем бы она ни была, к айильцам она точно не принадлежала – о чем говорили очень светлая кожа и темные глаза. Скорей всего, Айз Седай. Ранд выбил трубку о каблук, сунул ее в карман куртки и начал подниматься по ступеням.
За исключением гай’шайн, мужчинам не дозволялось ступать под кров Дев – ни одному, ни в одном из холдов-крепостей в Пустыне. За подобную попытку и вождь, и кровный родич Девы мог заплатить жизнью, да, по правде говоря, ни одному айильцу такая мысль и в голову бы не пришла. Точно так же дело обстояло и с другими айильскими воинскими союзами: входить под их кров разрешалось лишь их членам и гай’шайн.
У высоких бронзовых дверей стояли