и блюд, ковшей и мешалок, пух растений, обычно применяемый в качестве трута и набивки (в этом случае к нему можно добавлять птичий пух и шерсть животных), несколько кремневых голышей и орудия, чтобы обтесать их. В подобных заботах она провела уже не одну зиму, единственное, чего она действительно не умела делать, так это изготавливать оружие – работами такого рода занимались только мужчины.
Ей хотелось делать копья, увесистые и одновременно удобные дубинки, пращи. Она подумывала и о бола, хотя знала, что овладеть им совсем непросто. Кто умел мастерски метать его, так это Бран… Даже изготовление такого орудия требовало немалого мастерства. Три камня обтесываются до тех пор, пока они не станут круглыми, после чего они обвязываются веревками и ремнями, при этом важное значение имеет соотношение их веса и длина связок. «Станет ли он учить этому Дарка?» – подумала вдруг Эйла.
Свет дня уже начал меркнуть, дрова к этому времени почти прогорели. Зерно впитало в себя воду и стало мягким. Часть его Эйла отложила в свою чашку, после чего подбавила в плетеную посудину воды и стала готовить кашу для Уинни. Корзину с готовой кашей она поставила у противоположной стены, возле того места, где обычно спала кобылка.
Сначала Эйла спала вместе с кобылкой на берегу, но потом решила, что та может жить и в пещере. Она устроила ей лежанку у самой стены, прекрасно понимая, что рано или поздно Уинни вырастет и тогда уже они не смогут спать вместе; пока же она частенько устраивалась рядом с ней.
– Думаю, хватит, – обратилась Эйла к лошадке. Она привыкла постоянно разговаривать с ней языком жестов, и та, похоже, научилась воспринимать некоторые из обращенных к ней сигналов. – Надеюсь, с тебя этого будет довольно. Хотела бы я знать, насколько долги здешние зимы.
Она была раздражена и подавлена. Если бы уже не стемнело, она бы отправилась на прогулку. Или, скорее, пробежалась бы по округе.
Заметив, что лошадка стала поедать кашу, Эйла протянула ей охапку свежего сена:
– Уинни, ты и это пожуй. И смотри не съешь мою посудину!
Она принялась ласково поглаживать и почесывать кобылку.
Стоило ей прекратить это почесывание, как Уинни ткнулась мордой ей в ладонь и подставила другой бок.
– Все бы я тебя чесала… – улыбнулась Эйла, покорно выполнив немую просьбу животного. – Постой, у меня есть идея…
Она подошла к той стене, возле которой были сложены различные материалы, и быстро отыскала пучок сухой ворсянки. После того как цветок этого растения засыхает, на его месте появляется вытянутая, яйцевидная, усеянная шипами шишка. Она отломила одну из таких шишек и стала легонько чесать ею бок Уинни, млевшей от удовольствия. Тщательно расчесав всю шерстку кобылки, Эйла обняла Уинни за шею и легла на мягкое сено рядом с ней.
Эйла мгновенно очнулась ото сна. Какое-то время она лежала с открытыми глазами, пытаясь понять, что же произошло. Что-то было явно не так. Откуда-то повеяло холодком, потом послышалось какое-то