период истории: там бывали такие личности как Заппа и The Doors, но Buffalo Springfield – и все это чувствовали – были самыми дикими, лучшими, самой роковой группой из них всех», – вспоминал рок-журналист Доменик Прайор. Местная пресса окрестила Buffalo «самой красивой и талантливой группой, появившейся со времен The Beatles», а Янг за необычные черты лица получил прозвище «Индеец». Против последнего прозвища (да и первого, надо полагать) он не возражал, поскольку все детство провел за просмотром вестернов и не раз с гордостью подчеркивал, что в его жилах есть пара капель индейской крови.
Что и говорить, по сравнению с творческой неудовлетворенностью на родине, пребывание в Калифорнии было просто сказкой. Однако идиллические представления Янга о творчестве вдали от мирской суеты здесь потерпели полный крах. Став полноправным членом «модной» музыкальной тусовки, Нил помимо собственной воли стал все активнее вовлекаться в так называемую «drug-culture», а ведь известно, что в 60-е годы избежать наркотиков – и не только в творческой среде – было практически невозможно. Эпоха хиппи, несмотря на всю свою жизнерадостную концепцию, сделала чудовищный пиар наркотикам как самому популярному (и почти необходимому) средству общения – не только с мировым разумом, но и с окружающими людьми. Как это ни печально, но именно наркота и нанесла один из первых ударов коварной Ржавчины, пристально следившей за судьбой Янга на протяжении всей его жизни.
Как-то раз, прогуливаясь по Лос-Анджелесу слегка под кайфом, Янг и Палмер остановились у лотка, рассматривая в толпе зевак забавное представление. Внезапно Янг перестал осознавать, что происходит вокруг, а через несколько мгновений обнаружил, что лежит на земле, содрогаясь в конвульсиях. Это был первый приступ эпилепсии, ставшей постоянной частью его жизни. Доктора, к которым обратился юный музыкант, дружно кивали на перенесенный им в детстве полиомиелит, подогретый воздействием наркотических препаратов, настоятельно рекомендуя отказаться от модного поветрия.
Болезнь принесла и новый, отразившийся на творчестве опыт. Испытываемые во время припадков ощущения оказались намного сильнее и явственнее, чем наркотические галлюцинации. Подчас после припадков Нил долго не мог вспомнить, кто он такой и как его зовут, и приходил в себя очень медленно (и, судя по всему, с явной неохотой). В одном интервью Нил поделился своими ощущениями во время этих приступов, назвав их «очень психоделическим опытом»: «Ты переносишься в некий другой мир. Тело падает, ты прикусываешь язык и бьешься головой об пол, но разум находится где-то в ином месте. Единственная страшная вещь во всем этом – осознание того, что тебе полностью комфортно в этой… пустоте. И это настолько шокирует, что тебя мгновенно выбрасывает назад, в реальность».
Несмотря на ежедневно принимаемые лекарства и отказ (по крайней мере, попытки отказа) от наркотиков, свет софитов и шум народных толп на концертах часто служил новым поводом для приступов. Группа