к их разговору. В руках он держал микрофон.
– Плесень, говоришь? А ты знаешь, прыщ гнойный, сколько бабла я рублю, пока ты там гавкаешь из своей будки? Меня знает вся страна, а кто знает тебя? Сидишь и несешь всякую… – Тут Швайнштерн вставил популярное бранное слово. – Сколько тебе лет? Тридцать? А мне чуть больше двадцати, и я добился таких высот, что тебе, уроду, и не снились. Музыка моя тебе не нравится? Да что ты там в своем аквариуме понимаешь в современной музыке?! Я всегда буду в тренде. Я – легенда, а ты – жалкое ничтожество!
Все это было сказано нарочито негромко, спокойным тоном, но с нескрываемым едким сарказмом. Вдобавок здесь была Рита, и обычно уравновешенный Виктор не выдержал и вспылил:
– Да, гений? Так что ж ты даже первый куплет-то пропеть не можешь? Или корона на голове жмет и мешает?
– Чмо болотное!
– Педик с маникюром!
– Кто педик?! Я?!
– Ты!
– Знаешь, что, поганец… – Взгляд Швайнштерна упал на Риту. – Если я предложу твоей девушке трахнуться, можешь быть уверен, я ее… – он снова выругался. – Сама ко мне в постель прибежит, и ты ничего с этим не сделаешь! Тогда и посмотрим, кто из нас педик.
– К тебе? – широко улыбнулся Виктор. – К имбецилу с крашеными ногтями? Да ни за что!
– А вот увидишь!
– Виктор!
В дверях операторской стоял шеф, который зашел осведомиться, как идут дела. С первого взгляда он верно оценил ситуацию и добавил:
– Можно тебя на минутку?
Виктор и Гена вышли, а Швайнштерн подмигнул Рите.
– А можно у вас автограф будет взять? – некстати пискнула она, вспомнив о цели своего визита.
– У хахаля своего спроси! – недобро усмехнулся Швайнштерн.
Шеф и Виктор вернулись в операторскую. Последний был весь красный и сразу же принялся собирать вещи.
– Все в порядке, Тимур Мухамедович. – Каким-то непостижимым образом шеф ухитрялся помнить имена и отчества всех исполнителей. – Запись продолжит этот молодой человек. – Он кивнул на Рудика. – А с обидевшим вас сотрудником мы разберемся.
– Пойдем, Рит, – буркнул Виктор и, не оглядываясь, вышел.
Рита в последний раз посмотрела на Швайнштерна и потянулась за Виктором.
– Тебя теперь уволят, да? – спросила она уже в коридоре.
– Нет, но от записи отстранят.
– Может, оно и к лучшему?
– Может.
Виктору ничего не хотелось обсуждать, а Рита почувствовала, что сейчас его лучше не трогать. Когда они вернулись домой, Виктор наскоро принял душ и завалился в кровать без ужина. Через некоторое время к нему присоединилась и Рита, но он не обратил на нее внимания, отвернулся к стене и сделал вид, что спит. Рите было очень грустно.
Глава 7
Но не только Виктор и Рита ложились спать в тот вечер в дурном настроении. Швайнштерн с крайним раздражением вспоминал события своей поездки в студию. Наиболее неприятной ему казалась мысль о том, что Виктор, скорее всего, прав. Артист вовсе не был глупым человеком и понимал, что его песни – нелепая дань времени, а не