и модель – Америка. Боюсь, господин Никитин, что через несколько лет Советский Союз тоже зажрется, и у вас тоже исчезнет духовная жизнь: машина, квартира, загородный коттедж, холодильник станут богами, как на Западе. И вы постепенно забудете сороковые годы, войну, страдания…». «– Вряд ли. Хотя знаю, что нас тоже ждет испытание миром вещей».
Советский писатель 70-ых годов и не мог сказать иначе: таких «испытаний», такого безудержно низкопробного прагматизма, который вошел в нашу жизнь, при всём том, что ответственными людьми это предполагалось, полвека назад нельзя было себе и представить. И, как ни тяжело это осознавать, но, так или иначе сбылось это, казавшееся тогда немыслимым и унизительным для народа-победителя пророчество западного идеолога. Опьяненные успехом, уставшие от войны, мы долго ещё не понимали, что нашей победы нам не простят, и так незаметно войдет в нашу жизнь то, о чём ещё в 1945 году предупреждал прославленный маршал Г. К. Жуков»: « В следующий раз они попытаются взять нас изнутри». И в определенной степени взяли. И, одурманив всеми прелестями безудержных «свобод», не гнушаясь никакой ложью, без устали насаждают желанные для себя приоритеты, чернят нашу историю, наращивают комплекс «русской вины» за всё, пытаясь не просто умалить, а перечеркнуть заслуги советского солдата, советского народа в Великой Победе 1945 года.
Говоря о вопросе веры русских в идеалы, в добро, Дицман констатирует: «…А на послевоенном Западе этой веры в идеалы нет, всё изверились в евангелическом добре и в человеке, старые боги-добродетели умерли, их нет, и нет, к примеру, уже понятия прежней семьи, любви, брака. На чём, по-вашему, держится современный мир?»
– «На ожидании и надежде, как я представляю».
– «О, понимаю! Русские мечтают держаться на двух китах – всеобщего равенства и ожидания стереотипных, равных благ для каждого, в то время как западный мир продолжает держаться на трех китах – спорте, сексе и телевизоре. И есть ещё один мерзкий китенок – политика. Хочу заметить, что этот китенок плавает и на Востоке».
Как же нестерпимо беспардонно вплыли эти «киты» секса и телевизора, с его убивающим все приличия «киномусором», в нашу нынешнюю жизнь. И хотя без «китенка» политики не обойтись, «китенок» этот, когда-то ещё малый, превратился сегодня в огромного, нечистоплотного и всем заправляющего кита.
В преддверии недавнего 100-летия Октябрьской революции 1917-го года сколько было политических дебатов о ее сущности, ее ошибках, ее роковой «напрасности». Время показало, как всё непросто, как уязвимы многие, в том числе и прямо противоположные позиции. И как они непримиримы. Но когда читаешь роман Юрия Бондарева, особенно ясно видится то, что победу Октября 1917-го года во многом определил наличествовавший тогда феномен человеческой веры, веры в возможность построения общества на справедливых (по совести) началах. Феномен, кажется, мало исследованный, недооцененный, и, наверное, смешной для