та не поддавалась, и он оставил затею, решив вернуться к ней после завтрака, неожиданно наступившего в обед. Тем более что Тим уже звал к столу…
Завтрак, несмотря на то что больше походил на обед, был хорош. К тому же Тим заварил крепкий горячий чай, зная, что Арк ни за что не откажется. Более того, он даже насыпал Арку с собой целый пакет черного рассыпного золота, и тот, поблагодарив, спрятал его в еще один внутренний карман с молнией. Тим ел неохотно, ему больше хотелось накормить друга, а еще сильнее – поболтать. Пока Арк ел, у него был занят рот, но не уши, и Тим мог что-нибудь рассказывать, чем он с удовольствием и пользовался.
– Тут на днях один старик француз приходил, и вот у него фамилия До, представляешь?
– Угу, – отвечал Арк, пытаясь остудить суп в ложке. – И что же?
– А то, что этот чудик назвал своего сына Бро, понимаешь?
– До Бро, что ли?
– Вот именно. И вот теперь в одной из колоний строгого режима сидит человек, осужденный за вооруженный налет, которого зовут До Бро… Интересно, как его дразнят?
В ларьке было тесновато, несмотря на то что снаружи он казался объемнее. Большую часть пространства занимала стеклотара, расфасованная по литражу, цвету и форме. В центре располагалось широкое окно с деревянным подоконником, через которое Тим обычно принимал тару, под ним – длинный деревянный стол со старой скатертью, за которым они и сидели. Несколько ветхих стульев, старенький черно-белый телевизор с дивной антенной, вставшие настенные часы, лишь два раза в день показывавшие правильно время, и, пожалуй, все.
– И все-таки странная вещь. Таких я не видывал. Иностранная, что ли? Но принять не могу, не положено, – говорил Тим, достав из-под стола необычный графин.
Он всматривался в гравировку, но не мог понять ни слова. Тогда Тим потряс сосуд возле одного уха, затем возле второго и заметил, что внутри помимо жидкости болтается что-то еще вроде маленького шарика, какие обычно бывают в баллончиках с краской. Он, как и Арк недавно, попытался вытащить пробку, но та сидела крепко и не поддавалась. Попробовал и зубами, и обмотав горлышко тканью, и зажав бутылку между ног – ничего. Тогда он наконец бросил затею и поставил бутылку на стол… И вот тут-то и произошла первая странность, от которой я и веду отсчет всех дальнейших событий, произошедших с Арком и Тимом.
Дело в том, что Тим, по природе своей будучи совершенно неуклюжим, способным сломать неломающееся, поставил графин на край стола, и тот упал на пол. К счастью, сосуд не разбился, но с жалобным звоном цокнулся о пол, несколько раз подпрыгнул и закатился в угол. Ничего необычного, вот только, когда это произошло, и Арк, и Тим одновременно услышали, как кто-то третий глухо, как из колодца, крикнул: «Эй!». В недоумении они оба зависли, как при манекен-челлендже, глядя на сосуд, а голос повторил: «Эй, вы двое!». Еще секунду – и разум обоих, возможно, пошатнулся бы навсегда, но тут Тим додумался оторвать взгляд от графина и посмотрел в окошко, в которое просунулось покрасневшее лицо небритого старичка.
– Вы