встала возле мамы, с нетерпением ожидая, когда та польет им нарезанный ей салат. – Больше ведь нет…
Джин на это как-то скромно улыбнулась, взялась заправлять салат, попутно давая наставления Клер:
– Смотри и учись – скоро сама будешь так делать, – оглянулась на дочку: Клер с каким-то необычайным интересом следила за каждым действием матери, точно боялась пропустить что-то важное, – а папка наш как обрадуется, когда придет домой… – маняще протянула и, хваля, прибавила: – Я же скажу ему, что это ты его сегодня накормила!
– Ему понравится мой салатик?..
– Вот увидишь, Клер, обязательно понравится! – убедила мать. – А сейчас пойдем со мной – включим генератор и поставим наш с тобой суп на плиту вариться.
– У-у-у… – Клер взялась за ушки, – опять будет громко!
– Ну, а что же делать, солнышко? – умиляясь дочерью, спросила Джин. – Потерпим немножко.
– Ну, ладно… – сокрушенно вздохнула дочурка, прошла к ведру, любуясь собой в отражении. Вода слегка плескалась, кривила личико.
Сняв фартук, Джин подошла к вешалкам с висящими куртками, собралась. Обувшись в поношенные теплые сапоги – застегнула тугую молнию, подвернула облезлый воротник, поторопила дочку:
– Клер, одевай свою курточку и ботиночки, – и прибавила чуть громче: – И шарфиком не забудь замотаться.
– Не забуду!
Дождавшись, когда дочка оденется, – толкнула дверь и первая вышла из дома.
В том, что даже такой массивный гардероб не сможет сдержать натиск трех одуревших от предстоящей трапезы волков больше, чем на минуту, я уже не сомневался. Первый же удар потрошителя едва не повалил его на пол, вышибив сноп щепок, а от следующих двух – сорвалась с петель верхняя увесистая дверца и откатилась к ковру. Чтобы немного задержать волков, истово рвущихся ко мне, – привалился всем телом к гардеробу, слыша доносящиеся с той стороны лютые рыки и остервенелое царапанье когтей по дереву, и лихорадочно стал думать, как быть дальше.
«В окно надо… – билась в голове одна и та же мысль, – хватать винтовку – и в окно…»
Р-р-р-р-р…
– Что, суки?.. – надменно бросил я. – Никак достать меня не можете?.. А?.. Ха…
Усмешку тотчас прервал сильнейший толчок, я отлетел от дверей гардероба, как футбольный мячик, больно ударился затылком об диван, закряхтел.
В этот момент грянул сухой треск, словно кто-то поблизости сломал ворох сушняка, злосчастный гардероб распахнулся настежь, и в появившейся сквозной дыре увидел обезображенную многочисленными ожогами и шрамами морду потрошителя. Волк яростно рычал, щелкал длинными, точно сабли, черными клыками, брызгал вязкой слюной, прожигал меня красными глазами, не пуская вперед себя остальных сородичей. Рваные уши нелепо топорщились, нос нервно дрыгался, морщился, здоровые, местами оголенные до мяса лапы рьяно рвали прессованное дерево, освобождали проход. Другие потрошители, несмотря на него, тоже скреблись, отдирали крепкими темными зубами тоненькую фанерку, гавкали.
Р-р-р!..