я отвернулся, но она повернула мне голову обратно двумя пальцами, от которых пахло персиками.
– Дьявол существует на самом деле. Он такой же настоящий, как вода, и его грязный умишко хочет только одного. Он хочет вырвать твое сердце, наступить на него, наполнить его ядом и гневом, а потом пустить тебя по ветру, как рыбью чешую, – мисс Элла умела создавать красочные образы. – И знаешь, за чем он охотится? – Я покачал головой и стал слушать, потому что в уголке ее глаза тоже блеснула слезинка. – Он охотится за всем хорошим, что есть в тебе. Понимаешь, Господь… он есмь Альфа и Омега. Ничто не избежит его взора: ни дьявол, ни даже Рекс, – это мне понравилось, и я улыбнулся. – Господь поставил меня здесь, чтобы присматривать за тобой, пока ты растешь. Дьявол может иметь на тебя виды, он может строить планы, пока рога не задымятся, но сначала ему придется миновать меня.
Воспоминания о насмешках на школьном дворе были очень болезненными, но мисс Элла успокоила меня. Она сделала мне сэндвич с арахисовым маслом и мармеладом, а потом мы сидели на заднем крыльце и смотрели на пасущихся лошадей.
– Такер, – сказала она с кусочком арахисового масла, застрявшим в уголке ее рта. – Если дьявол хочет наложить лапы на тебя, сначала он должен получить Божье соизволение. Так было с Иовом, так было с Иисусом, и так будет с тобой. Он должен постучаться в дверь и спросить разрешения. Так было с тех пор, как его свергли с небес.
Я прищурился. На кончике моего языка вертелся вопрос, поскольку я был уже достаточно взрослым, чтобы думать об этом. Она покачала головой.
– Я понимаю, о чем ты думаешь, но лучше не ломай голову над этим. Мы не всегда понимаем, что и почему делает Бог. – Она уперлась пальцем в кончик моего носа. – Но одно я знаю точно. Если дьяволу хочется тронуть хотя бы один волосок на этой красивой головке, он должен попросить разрешения. И помни: я постоянно беседую с Богом, а он сказал мне, что не давал такого разрешения.
Когда мисс Элла заводила речь о Боге, существовал лишь один правильный ответ.
– Да, мэм, – вяло откликнулся я.
– Мальчик! – Она обхватила мои щеки, приподняла мне подбородок и наклонилась ближе. – Не говори «да, мэм» у себя в голове. – Она постучала меня по груди жестким указательным пальцем. – Скажи это от твоего сердца.
Я кивнул.
– Да, мэм, мисс Элла.
Она отпустила меня и улыбнулась одними глазами.
– Так-то лучше.
Когда Рексу исполнилось сорок пять лет, компания «Мэсон Энтерпрайзес», имевшая активы во всех штатах на юго-востоке США, была практически абсолютным монополистом на рынке спиртных напитков. Но ему было все мало. В пятьдесят лет Рекс воспользовался всеми своими и некоторыми чужими активами в качестве кредитного плеча, получил в свое распоряжение десятки миллионов наличности и начал финансируемый выкуп конкурентов, которых он быстро раздербанивал на части и продавал мелкими, нераспознаваемыми кусочками. С бокалом в руке и паучьей улыбкой на багровом лице он говорил конкурентам: «Продавайте весь