меня своим весом. Я судорожно ловил ртом покинувший легкие воздух, а потный, раскрасневшийся мужик надо мной визжал:
– Запомнишь теперь, щенок, как мать доводить! Еще раз выкинешь такой номер – я тебя вот этими руками, – Гена продемонстрировал трудовые мозоли от топора, – придушу! Ты понял, засранец? Одна ночь вне дома – и лучше тебе вообще не возвращаться! Я спрашиваю, ты понял?!
Пояснительный пинок был несильным – Гена подустал. Но спину и грудь ожег огонь, на глаза навернулись невольные слезы.
– Понял, – прошипел я, закусывая губу.
Отчим отер рукавом лоснящееся лицо и исчез из поля зрения. Хлопнула дверь, в замке повернулся ключ. Дверь детской комнаты запиралась только снаружи. Опять же в сугубо воспитательных целях.
Остаток дня я провалялся на животе в кровати – так было вроде полегче. За стенами комнаты ходили, скрипели дверями, говорили приглушенными голосами, переключали каналы, пахли кухонными запахами. Я думал о Среднем мире. О взлетной полосе Дарро, о листьях-одеялах, подсвеченных оранжевыми фонариками, в которых теплилась жизнь. О полетах и падениях. О коврике с вышитым вязью «Добро пожаловать!». О зеркальце в депоте Чиду. О девушке в забавной шапке, которая нашла это зеркальце – для меня. Я обещал ей вернуться. Когда-нибудь. Когда-нибудь могло быть сейчас. Волчок валялся в пластиковом пакете под диваном. Ветер Времени исцелял все раны. Даже зубы от него вырастали. Что ему какое-то погнутое ребро?
«Одна ночь вне дома, и…» А зачем мне возвращаться? Напишу маме записку, чтоб не волновалась. Навру что-нибудь. Она, конечно, погорюет сначала, да и Сашка тоже. А потом… Не забудут меня, конечно, нет. Просто будут жить дальше. Жить и надеяться, что там, где я, мне хорошо. А мне будет… все лучше, чем здесь. А что, если нет? Первое же мое появление в Среднем мире создало одни проблемы, причем не только для меня самого. Не рассчитываю же я, в самом деле, что действительно стану властелином вселенной? Что, если мне и там будет хреново? Опять обратно?! Мало бок болит?! Или на Запад… Машура говорила, что магам можно заплатить, чтобы они отправили путешественника по Оси. Я припомнил карту из моего сна. Запад, Верхний мир, Нижний мир…
Чудесно! Что же получается: мне навешают горячих, и я – скок, поминай как звали. Вот уж точно, Заяц с Запада. Мне стало так противно, что я заворочался в постели. Спину и грудь пронзила раскаленная игла, сквозь сжатые зубы вырвался стон. Значит, я между мирами буду прыгать, а мать Гене носки стирать да в больничке до старости горбатиться? А Сашка? Ему уже десять. В это время отчим стал меня поколачивать. Что станется с отличником и книголюбом Александром Левцовым, когда его непутевый старший брат сбежит из дома и Гена лишится любимого мальчика для битья? При этой мысли мне захотелось встать, нашарить пакет с волчком и вышвырнуть его в окно с пятого этажа. Пусть распрекрасный мир Оси заполучит себе достойного правителя в лице какого-нибудь бомжа, польстившегося на обтянутую пластиком тяжесть.
Но тут за дверью послышались шаги, в замке повернулся ключ, и дверь, приоткрывшись,