повиснув на ней. Дед кое-как достал его и выпорол. Тогда всех пороли.
Да, крутенек был прадед Александр. Еще в Первую Мировую попал в плен к немцам и пробыл там два года, язык знал прекрасно – работал у какого-то бюргера на ферме. Немцы ему нравились, только он никак не мог понять, как такой правильный народ допустил у себя фашизм.
В Гражданскую прадед воевал у Ворошилова. Знал его лично, поздравлял с праздниками, писал письма. Ответы и телеграммы поздравительные, подписанные знаменитым военачальником приходили неизменно. При получении очередной телеграммы, Александр приглашал соседа и выпивал с ним бутылку водки, под неторопливую беседу о прошлом и настоящем.
Александр любил лежать на узкой железной кровати в сенях и читать. Читал он не по-деревенски много. Казалось, что он презирал быт. Лежа на своей кровати, он, придерживая рукой очередную книгу, опускал другую руку в ведро, доставал картофелину и, слегка потерев о свой неизменный пиджак, кусал, как яблоко, вместе с кожурой. На бегающих рядом по нетопленому дому голодных детей, Александр мало обращал внимания. Жена его – Татьяна, зная о странностях мужа, редко оставляла его одного. На памяти моего отца, это случилось один раз, когда бабушка Таня уехала к дочери в Москву. За те несколько дней, что она отсутствовала, жизнь в доме остановилась. Была поздняя осень, по ночам заморозки схватывали воду в ведре на лавке у печи, и она так и не оттаивала; только дети, черпая воду кружками, разбивали тонкий ледок на ее поверхности. Полное ведро с помоями стояло здесь же, но там лед утвердился основательно, поэтому домочадцы его словно не замечали. Чтобы сохранить тепло, дети не раздевались, впрочем, как и сам Александр. Он лежал незыблемо на своем ложе, читал и ел сырую картошку.
Поздно вечером забегала старшая, нелюбимая дочь Глафира.
Ей не повезло родиться в 13 году, в том самом, когда отца забрали в армию. Вернувшийся через восемь лет после всех войн и революций Александр, никак не хотел признавать невесть откуда взявшуюся дочь, а по поселку упорно ползали сплетни о том, что Татьяна нагуляла Глафиру, причем виновник так и не был обнаружен. Александр, будучи человеком не злым и справедливым, первым делом расспросил жену, но она с плачем доказывала, что муж оставил ее беременной, а теперь слушает грязные наветы завистников. Подсчитав кое-что в уме, Александр смирился и признал дочь, но полюбить так и не смог. Тем более, что вскоре появились новые дети, и старшая стала чем-то вроде работницы и помощницы Татьяны.
Она работала на железной дороге, грузчицей. Будучи неграмотной и незамужней Глафира так и осталась в семье своего отца, посвятив себя более удачливым младшим сестрам и брату.
Не говоря ни слова, дочь бегала к колодцу за водой, и на дорогу – выплеснуть помои, топила печь и ставила на огонь чугунок с картошкой. Дом наполнялся влажным теплым дымом и движением, правда, еле слышным, Глафира боялась потревожить родителя.
Вернувшаяся супруга, быстро оценив ситуацию, постаралась незаметно исправить разрушения, и больше уж не оставляла