психотерапии. В общем, он, сам всего сразу не осознав, решился на обострение конфликта, и в ответ на очередное демонстративное подначивание, даже не своего начальника, а так, всего лишь своего коллеги по службе, с одного ударного раза клавиатурой распечатал на его лице всё, что он об этом доставале думает.
А такие обыденности и перипетии на производстве, как раз и сбивают людей творчески мыслящих (в нашем случае программиста), в момент опуская их с небес на землю, указывая им на то, что как бы не грандиозны были его проектные планы, им в итоге придётся иметь дело с самыми обычными людьми, и все свои проекты адаптировать под человека. А человек, как бы он не был совершенен, всегда несёт в себе свою человечность, с которой не считаться себе и своему проекту дороже встанет, так что приходится это учитывать и в своей перспективной разработке делать локализацию под человека. Вот и программист не мог не обратить своё внимание на происходящее там, в общем зале, служащим для него своего рода площадкой для наблюдения, и возможно, что и полигоном для неких скрытых испытаний своих новых, прорывных разработок (вот почему один из его офисов разместился здесь, в самой гуще производственных событий).
Правда, сейчас события в общем офисном зале развивались по-другому, а не приведённому выше для примера самому обыденному сценарию, которые сплошь и рядом случаются в таких ограниченных общей деятельностью и пространством деловых площадках. А сейчас пока что только складывались свои взрывные предпосылки и должные обстоятельства для выхода из себя ответственного и полностью подчинённого корпоративной этике одного из служащего, а вернее служащей. И первым это не мог не заметить и обнаружил программист, кто находился не в гуще событий, а в стороне, и кому это было удобней и сподручней делать, находясь в полном уединении и отстранении от происходящего в общем офисном зале, где началось броуновское движение в связи с наступлением обеденного перерыва и доставкой курьером того, что нынче называется сытным обедом.
И теперь служащие и работники офиса на самую чуть-чуть распустились и позволяли себе несколько больше, чем того они смели в рабочее время. И вот это позволение и несёт в себе самую большую опасность – ты можешь забыться и зайти слишком далеко в своём позволении. Например, под прикрытием шутки высказать всё, что ты думаешь о своём коллеге, который ни в чём не соблюдает аккуратности и умеренности, ни в еде, ни в своих амбициях на открывшуюся вакансию.
– Вот скажи нам, Сократ, ради бога, для чего тебе это повышение, – с сарказмом обратится к своему коллеге по работе, Сократу, дородному мужчине, всего перепачкавшегося в соусе из под ход-дога, его коллега, с таким же эпическим именем, Аристотель (его имя по паспорту другое, но так уж рабочие обстоятельства сложились (спасибо пусть скажет Сократу), что Вадика, – это его настоящее имя, – так здесь все звали), – на новом месте ты, конечно, сможешь себе позволить ни один, а сразу два ход-дога на обед, но ведь