тебя, как я посмотрю, всё это положение устраивает, – с недовольством в лице, Матильда продолжила отчитывать Никанора, своего, можно сказать, повелителя, и как записано в её паспорте, обладающего всеми на неё правами владельца, – и ты ничего не хочешь в себе менять, оставаясь всё таким же противным, и если быть полностью искренней, тошнотным на вид типом. – От этих слов Матильды Никанор однозначно не мог обрадоваться, а вот начать серчать на эту неблагодарную Матильду, то это начало в нём проявляться. Но Матильда, скорей всего, делая вид, что всего этого в нём не замечает, продолжает следовать той схеме поведения, которая и не понятно из каких соображений и по чьему наущению (хотя на этот счёт есть свои догадки), была заложена в неё.
– А вот если бы ты, Никанор, хоть иногда думал не только о себе, то ты бы целыми днями не валялся на диване с бокалом пива в руках, который всегда должен быть полный и эта задача мной всегда выполняется, а взял бы себя в руки и начал бы спортом заниматься. И тогда глядишь, ты бы себя подтянул и стал бы мне ближе. – А вот здесь уже Никанор не смог сдержаться. Матильда, можно сказать, покусилась на святое, на его мировоззрение, которое у него сложилось, как раз благодаря такому его положению на диване. И если на то пошло, то он пошёл на такой шаг по приобретению этого для себя спутника жизни, Матильды, не для того, чтобы она его тут укоряла. И если бы он захотел себя так спортивно подтянуть и выглядеть молодцом и привлекательным типом, то он бы не стал заводить шашни с техническим устройством Матильдой, а пошёл бы по протоптанному человечеством пути, и познакомился бы с живой подружкой. И эта подружка, пожалуй, не была бы к нему столь строга, как Матильда – по крайне мере, в придирчивости к его возлежанию на диване.
– Вы, Матильда Агрегатовна, – вот так жестко поддел Матильду Никанор, заставив её потерять пару позиций в цвете лица (Матильда была не в курсе имени своего творца, и для неё этот вопрос оставался в недосягаемости понимания), – слишком много на себя берёте, указывая мне, вашему благодетелю, от кого вы полностью зависите в том же энергетическом плане, что мне делать, а что нет. Так что хорошенько подумайте, прежде чем делать такие заявления. – А Матильда, услышав такое, не только потеряла ещё несколько цветовых позиций в лице, став полностью бледной, а она невольно посмотрела в сторону электрической розетки, со вставленным в неё адаптером, где она подзаряжалась энергией.
Но это была только первая, рефлективная реакция на слова Никанора Матильды. И хотя она себя почувствовала уязвимой и отчасти зависимой, что склоняло её принять к рассмотрению новую схему своего поведения по отношению к Никанору, её благодетелю и повелителю, которого она должна беспримерно уважать и всему им сказанному потакать, – Никанорушка, прости меня, дуру неблагодарную, чёртов программист все мои микросхемы попутал, – она отклонила эту схему своего поведения (а всё потому, что она только что подзарядилась и была полна энергии и сил) и продолжила быть стервой.