учебный год, первый год учебы Вячки в К…й гимназии. Экзамены прошли отлично и он был переведен в пятый класс.
Перед отъездом на каникулы, Вячка был приглашен восьмиклассниками на их выпускной вечер. Он раньше никогда не бывал на выпускных вечерах, и ему было интересно быть на нем, увидеть, как провожают учителя своих питомцев и как расстаются они сами друг с другом. И Вячка дождался.
Официальная часть раздачи аттестатов зрелости была торжественна и интересна. Директор сказал хорошую речь, пожелал счастья и благополучия выпускникам. Затем классный наставник вызывал по одному к столу президиума, за которым сидело большинство учителей, представитель попечителя учебного округа (вроде нынешнего Одлоно), какой-то генерал и еще много неизвестных. Вручая каждому аттестат, он пожимал руку выпускника.
После раздачи аттестатов говорил классный наставник. Он указывал склонности каждого, подмеченные за время учения, и давал совет, кому и куда следует учиться дальше, кому идти работать и так далее. Затем говорили окончившие гимназисты. Они благодарили своих учителей, давали обещания не забывать все хорошее, что дали им их наставники, особенно культуру и любовь к ней. К этому времени в зале уже было так много народа, что не все вмещались в нем. Тут были гимназисты разных классов, родители выпускников и много гимназисток.
Потом был концерт. Сначала хор исполнил гимн, потом исполнял разные песни. Наконец, хор ушел и один из учеников объявил следующий номер: «Георгий Соколов исполнит романс Марьянского на слова Койранского, учеников нашей гимназии.
Вячка остолбенел. Он вслушивался и не узнавал своего стихотворения, хотя ни одно слово не было изменено или выброшено. Прекрасная мелодия так украсила слова, что их нельзя было узнать. Только первоклассный композитор мог написать такую музыку, совершенно соответствующую содержанию, будто не музыка написана для стихов, а, наоборот, – стихи для музыки.
Исполнение было повторено два раза по требованию слушателей.
Марьянский сидел рядом с Вячкой и пожимал ему руку, переживая, очевидно, те же чувства, что и Вячка.
Но окончилось пение и никто не вызвал на сцену ни композитора, ни автора стихов.
Но счастье Вячки и Марьянского было так велико, что они не остались на танцы, – в тот час они не соблазнились танцами.
Они вышли на улицу, долго гуляли вдвоем и трудно сказать, было ли произнесено ими больше десяти слов. Когда уже стало совсем темно, а весною керосиновые фонари на улицах не зажигались, Вячка и Марьянский перестали видеть друг друга, видеть чувства, отражавшиеся на их лицах и в их глазах. И тогда, как будто по сговору, они расстались, пожав на прощанье руки друг друга. В этот вечер Вячка не выходил из своей комнаты. Он был переполнен еще неведомыми ему чувствами. Он был и счастлив, и ему было грустно, что никто не разделяет с ним его счастья. Благодарность к Марьянскому была так велика, что Вячка не поколебался бы тогда назвать его братом, он любил его как брата, как лучшего друга.
В последующие два дня, предшествующие отъезду, Вячку не