сил. Варил кастрюльку картошки себе на обед и присматривал за розовыми зубами в стакане, чтобы никто не стащил.
Только он приспособился к новой для себя жизни кочевника, как однажды, недели через две, деда Гриша, придя, как обычно, после обеда из дома в мастерскую, увидел на дверях большой амбарный замок. Соседи по мастерской ему объяснили, что слесарь неожиданно заболел и его увезли в районную больницу с подозрением на аппендицит.
Делать нечего, пришлось деду Грише опять возвращаться в свой дом. В первую же ночь ему приснилась его старуха и по-прежнему беззвучно пыталась ему что-то сказать. Деда Гриша опять перестал спать по ночам, проклиная старуху, которая с каждой ночью появлялась во сне всё раньше и раньше, шептала всё громче и громче, вконец измучив старика, пока, наконец, он не услышал, что же всё-таки она шепчет.
– Отда-а-ай зу-у-убы, – зло шептала покойная супруга деду Грише каждую ночь.
От неожиданности он проснулся, включил свет и, подскочив на нарах, посмотрел на буфет. Зубы в стакане стояли на месте, поблёскивая синевой.
– Ах ты, старая дура! – вскричал старик, – ишь чего вздумала! Зубы ей подавай! Зачем тебе челюсти в гробу? – кричал старик в ночное окно, выходящее на деревенское кладбище. Деда Гриша никак не мог успокоиться от такой наглости старухи, нервно бегал по дому, проклиная её, в глубине души осознавая свою вину перед ней за отнятые протезы, и лихорадочно соображал, что бы такое предпринять, чтобы её умилостивить.
Едва дождавшись утра, деда Гриша завернул в головной платок покойной жены две варёных картофелины, оставшиеся со вчерашнего обеда, два солёных огурца, налил в пустую бутылку немного самогона из трехлитровой банки через старую клизму и пошёл на кладбище. Погода была сырая, пахло весной, подтаявший вчера снег, за ночь слегка подмерз и громко похрустывал под ногами у деда Гриши в настороженно притихшем деревенском кладбище в ожидании очередного снегопада. Нахохлившиеся вороны, сидевшие на деревьях, с недоумением молча наблюдали за странным стариком, бредущим по пустынному кладбищу ранним утром с узелком в левой руке и кривым посохом в правой.
Деда Гриша с трудом нашёл могилку жены, несмотря на то что кладбище было маленьким и все памятники и кресты отчетливо темнели на белом снегу. Место захоронения супруги было без могильного холмика, а деревянный крест валялся рядом – видно, кто-то, проходя мимо, нечаянно свалил его. Деда Гриша попытался крест вновь поставить, но земля была замёрзшая, а камней, чтобы подпереть крест, под снегом найти не удалось. Тогда он положил крест на могилу и сложил принесённые подношения на него, а старухин выходной платок привязал на ветку берёзы, свисающей над могилой.
Довольный своей работой дед к обеду вернулся домой, растопил печку и стал чистить картошку, сидя на маленьком стульчике перед ведром для мусора. Одна картофелина выскользнула у него из рук и упала на пол. Деда Гриша нагнулся, чтобы её поднять, и увидел в щель между досками в полу полузатопленный погреб,