строго по рецепту. Словом, не жизнь, а номенклатурный бланк. Ничего лишнего, ничего в избытке. А если что и получалось, то через боль или стыд, или каторжный труд и кровавые мозоли, наподобие тех, что часто оставляли на его ногах ортопедические ботинки. Да и те крохи, которые ему доставались, выматывали так, что сил радоваться или, тем более, стремиться к большему, уже не было. Или оно просто переставало казаться важным. Но и слишком уж очевидных пустот или зияющей бреши тоже не наблюдалось. Когда Ангелина ушла в первый раз, спустя время появилась Лерка. Стараясь избежать её чрезмерного натиска и утомлявшей его привязанности, он, время от времени отгораживался, защищая свою автономность, и, тем самым, освобождал, как выяснилось, место для новых действующих лиц в своей жизненной истории. Таковыми стали, например, в порядке живой очереди, Кира и Олег. Каждый обозначил своё присутствие. Каждый из них оставил на драматургическом полотне Мониной жизни, свой, отличный от других по значимости, длительности пребывания и глубине воздействия, след. Свои краски, свой запах, своё отношение и свою боль.
Олег, например, появился почти из ниоткуда. Просто материализовался и всё. А чем ещё можно объяснить, его неожиданное возникновение перед объективом Мониного фотоаппарата, где ещё секунду назад никого не было. Просто взял и нарисовался, широко улыбаясь при этом. А потом протянул руку и сказал: «Привет… Меня Олег зовут»…
У него была хорошая улыбка, открытая и радостная. С участием глаз и чего-то ещё. Того что не видно, но что очень хорошо чувствуется. Моня завидовал таким людям, которые могут вот так запросто подойти к незнакомому человеку в парке, протянуть руку и сказать: «Привет!» И назвать своё имя. И при этом легко и искренне улыбаться, будто ни секунды не сомневаются в ответной радости и симпатии. Моня так не мог. Даже если бы очень захотел. Непосредственность Олега удивляла его только в самом начале знакомства. Очень скоро он понял, что для его нового приятеля – такое поведение совершенно естественно. Олег так жил и именно так взаимодействовал с миром.
В нём самом, в его манере общения что-то явно подкупало. Он не вызывал раздражения, как можно было бы предположить, он вызывал симпатию. Поэтому Моня, лишь долю секунды, поколебавшись, протянул руку и представился:
– Григорий.
Оказалось, что Олег серьёзно занимается фотографией и после окончания учёбы в Европе, ещё год стажировался в Нью-Йорке, в студии известного мастера. А потом они разглядывали то, что Моня успел отснять. За это время Олег говорил, практически не делая пауз. За короткое время Моня получил огромное количество информации, касающейся частной жизни Олега. Выслушал его мнение по поводу самых разных вопросов: от проблем российского образования и преимуществ двойного гражданства, до опровергнувшей саму себя идеи толерантности, равно как и службы в армии. Отдельным эшелоном шёл ряд сравнительных характеристик, предваряющих развёрнутый анализ технических параметров фототехники некоторых известных