перекосило. Могло показаться, что у них даже очки запотели от злобы. Первый из них крикнул:
– Не надо с нами шутить, вест! Ты же знаешь – с нами шутки плохи!
– Я знаю, – спокойно сказал Зигфрид. – Я помню.
У него с маркитантами были давние счеты. Он вообще считал, что именно кланы торговцев приложили руку к гибели воинов его народа. И мстил бы всем маркитантам без разбора, не будь на нем ответственности за женщин и детей, обосновавшихся в Форте по соседству с Кремлем.
Они остановились напротив шамов. Все трое сидели неподвижно, в позах эдаких буддистских мыслителей. Даже одежда на них соответствующая – длинные, бесформенные балахоны неопределенного цвета. Книжник смотрел на них во все глаза, понимая, что никогда не привыкнет к их дикой внешности. На уродливых лицах не было глаз, одни лишь медленно шевелящиеся отростки. При этом было совершенно ясно: шамы видят тебя. И может быть, видят насквозь.
– Людьми торгуете, муты? – с плохо скрытой угрозой спросил воин.
– Как можно? – глухо отозвался тот, что сидел по центру. – Мы не людьми торгуем, а грязными хомо. Желаешь купить себе подобного?
Книжник чуть не задохнулся от нахлынувшей злости. С трудом взял себя в руки. Шам явно провоцировал его: эти психические вампиры с удовольствием будут высасывать из тебя эмоции, играя на твоих слабостях и истощая твое естество. Здесь, в Мертвой зоне, шамы могут не опасаться достойного ответа. Оттого и это пренебрежительное словечко «хомо», выдуманное «новыми людьми», то есть нео. Разумеется, шамы считали себя выше всех – и людей, и уж тем более нео. Собственно, в своем высокомерии только себя они и называли истинными людьми, за которыми будущее в этом новом мире. В чем-то шамы были правы: их психические способности ушли далеко вперед по сравнению с человеческими. Чего не скажешь об их физическом и моральном облике. На это можно было закрыть глаза, если бы не девушка на веревке, застывшая под наброшенным на нее куском мешковины.
– Ладно, как скажешь, – с напускным равнодушием сказал Зигфрид. – Покажи товар.
Сидевший с краю шам сдернул с невольницы покров. Книжник сжался, ожидая встретиться с Хельгой взглядом и не представляя, как вести себя в этой ситуации. Еще страшнее было бы увидеть девушку покалеченной – ведь наверняка она не сдалась этим изуверам без боя.
Глаза девушки были закрыты. И Книжник понял: никакой схватки не было. Шамы просто подчинили ее своей воле – одним лишь усилием темной мысли. Да еще он подумал: давно в этих местах не было таких вот «охотников за душами». Видимо, шамы почуяли слабину хозяйничавших здесь нео, положивших у стен Кремля самых сильных воинов. В Москве всегда так – свято место пусто не бывает. Туда, где мельчает какая-нибудь дрянь, с радостью приплывает другая, только более упитанная.
– Как тебе женщина? – поинтересовался у веста шам, сидевший по центру.
– Хорошая женщина, крепкая, – нахваливал товар тот, что был по правую руку. – Достойная баба для сильного воина.
– А может, она приглянулась молодому да дерзкому? – негромко поинтересовался тот, что сидел по