тебя и времени не хватит. Сара готовится уже больше месяца…
Я напомнил раздраженно:
– Пять минут назад ты предлагала мне приступить к «Отчаянию» меньше чем через три недели.
– Здесь ты мог бы включиться с ходу. А много ли ты знаешь о современной физике?
Я притворился обиженным.
– Достаточно. И соображаю немножко. Поднаберусь.
– Когда?
– Найду когда. Буду работать быстрее. Закончу «Мусорную ДНК» с опережением графика. Когда пойдет передача про Мосалу?
– В начале следующего года.
Это значит – почти восемь месяцев относительно нормальной жизни, после того как закончится конференция.
Лидия недовольно взглянула на часы.
– Я тебя не понимаю. То, что ты делал в последние пять лет, логически должно завершиться научно-популярным репортажем об Отчаянии. А там подумаешь, может, и впрямь переключишься с биотехнологии на что-нибудь другое. И кого я поставлю вместо тебя?
– Сару Найт?
– Нечего ехидничать.
– Я ей передам твои слова.
– На здоровье. Мне плевать, что она там делала в политике, научная программа у нее всего одна, и то по неортодоксальным космологиям. Хорошая программа – но не настолько, чтобы отдавать ей такой кусок. Она заслужила две недели с Вайолет Мосалой, но не репортаж в прайм-тайм о сенсационном вирусе.
Вирус, который вызывает Отчаяние, пока никто не нашел; я неделю не просматривал сводок, но такого масштаба новость мой сборщик информации уже бы сообщил. Ох, чует мое сердце, если программу буду делать не я, она выйдет с подзаголовком: «Военные выпустили в мир патогенный вирус, который стал мозговым СПИДом двадцать первого века».
А все тщеславие. Что я, единственный на Земле способен развеять поднятую вокруг Отчаяния шумиху?
Я сказал:
– Я еще ничего не решил. Мне надо обсудить с Джиной.
Лидия не поверила.
– Ну-ну. «Обсуди с Джиной» и перезвони утром, – Она снова взглянула на часы, – Ладно, мне правда пора. Должен же кто-то из нас работать.
Я открыл было рот, чтобы гневно запротестовать; она мило улыбнулась и ткнула в меня двумя пальцами.
– Ага, попался. Никто из вас, авторов, не понимает иронии. Пока.
Я отвернулся от монитора и уставился на свои сжатые кулаки. Мне хотелось отрешиться от всех эмоций – хотя бы для того, чтобы спокойно вернуться к «Мусорной ДНК».
Я видел сюжет об Отчаянии несколько месяцев назад. Это было в Манчестере, в гостинице, я кого-то ждал и от нечего делать переключал программы. Молодая женщина – с виду здоровая, только растрепанная, – лежала на полу жилого дома в Майами. Она размахивала руками и била ногами, извивалась всем телом и мотала головой. Впрочем, это не походило на психическое расстройство, слишком координированы были ее движения.
И покуда полиция и врачи ее не скрутили – по крайней мере настолько, чтобы вколоть шприц, – и не накачали каким-то быстродействующим парализующим веществом (они пробовали аэрозоль, но ничего не вышло), она билась и кричала, как раненый зверь, как ребенок в истерике, как взрослый,