ж ты торопишься умереть раньше времени? Ну-ка, притащите ему валерьянки!
– Нет у меня валерьянки, – ответил Хозяин.
– Тогда водки! Быстрее!
Дед сразу же нашел оставленное мною на видном месте лезвие.
– Где взял, гаденыш? – И, не дожидаясь моего ответа, заорал: – Я же сто раз предупреждал – всё убирать после бритья! Всё! Один ублюдок потерял, другой нашел!
Принесли водку. Дед насильно влил мне в рот два стакана и, увидев, как у меня поплыли глаза, оставил в покое.
– Вы ванную хоть осмотрели? – спросил он.
Пацан и Хозяин усердно закивали.
– Смотрите, проверю, – пригрозил пальцем Дед.
Я облегчённо вздохнул. Шмон был закончен. Новое, более чрезвычайное событие – попытка самоубийства, закрыло прежнее.
– Кончить бы этого неврастеника и все дела. Чего мы чикаемся, водку переводим. Зачем он нам нужен?
– Значит, нужен. Тебя не спросили!
Слышал я бубнящие голоса из кухни, прерываемые бульканьем разливаемой водки.
– Кончить не сложно – чик и готово. А куда труп девать? В мусорное ведро? Куда от вони деться?
– Пора вылезать из берлоги. Пора! Пока с ума не посходили…
Говорили еще долго и о разном. Но окончательную точку поставил Дед.
– Часы мы, увы, не нашли. Будем надеяться, что это была досадная случайность. А если нет, злоумышленник, думаю, все понял. Операцию форсируем, далее откладывать нельзя, а то мы тут все перегрыземся. С самоубийцы впредь глаз не спускать. Дверь в ванную не запирать. Оружие будет храниться у меня и у Вольного. Сегодняшнее застолье было первым и последним. Всё!
Утром следующего дня отключили воду.
– Прорвало канализацию, затопило первый этаж, – объяснил Хозяин, поговорив с соседями по подъезду. – Воду включат не раньше завтрашнего утра.
– Вот суки! – возмутился Шрам, отходя с пустой кружкой от сухого крана. – А на заборах пишут «Всё для человека, всё во имя человека!» А тому человеку от сушняка хоть давись!
Сидя в ванной под присмотром Бугая, я изводил себя догадками. Сработало или нет? Нашли записку или просмотрели? В любом случае надо быть готовым к неожиданностям. Вдруг сантехники оказались болтунами и скоро по дому пойдет слушок, мол, вытащили, а там часы с запиской: «Пишу с бандитской малины. Спасите! А то убьют!» А малина-то в нашем доме! Вот такие дела…
Что бы ни было, нарыв, похоже, созрел! Куда он прорвется, внутрь или наружу, можно только гадать. Но что прорвется в самое ближайшее время сомнений не вызывает!
День, при всей его внешней похожести на предыдущие, прошел напряженно. Я, навострив уши, слушал улицу, прокручивал свои действия во всех возможных и невозможных случаях, усыплял внимание охранника своей безразличной пассивностью.
Словно что-то чувствуя, ходил по квартире, часто заглядывая в ванную, Дед. Он явно нервничал, но, как видно, не мог вычислить причину своей тревоги. Она была за пределами прямой логики. Он просто ощущал опасность, как волк, как медведь в обложенной берлоге,