этого летуна приравнял к легавым? Значит так и запишем! В момент покушения Ивана Знахарского на раненого представителя администрации колонии, Александр Фирсанов, применив силу, предотвратил преступление, – сказал он, расплываясь в ехидной улыбке. – Получишь от хозяина приварок к своему пайку!
– Э, э, э начальник! Так не пойдет! Ты что, хочешь меня самого сукой сделать? Ты лучше, так напиши – Знахарь проиграл мне в карты. Чтобы долг не отдавать, решил меня убить. А то, если воры узнают, что я помешал жигану завалить легавого, меня самого завтра спишут за баню. – сказал Ферзь, пыхтя папиросой.
– Ладно, заключенный Фирсанов. Пусть будет так! Знахарский сам напоролся на нож. Свидетелей же нет!?
– Во, во, нет! Нет! Откуда же им взяться!? И отпечатков пальцев моих нет! Заходит, сука Знахарь, в палату с пером. Поскользнулся. Бац, прямо кадыком на заточку! Бля, буду, начальник, все так и было! – обнажив желтые от табака зубы, нагло сказал, улыбнувшись Фирсанов.
– Я знаю все Ферзь! Мне уже донесли, что Знахарь метил на твое место. А чтобы сгноить тебя на киче или в БУРЕ, решил подставить тебя под военный трибунал на 58 ю пункт 14. Это же его заточка? Самсон назвал это настоящей махновщиной. Воры на твоей стороне, а значит и нам легче актировать этого урода. Боцман за тебя, сегодня тоже мазу тянул перед хозяином. Да и ты прав, нет на заточке твоих пальчиков! Ты же за лезвие нож держал!? А лезвие где? Лезвие в глотке! – сказал старлей, также нагло улыбаясь Фирсанову.
– Ну, тогда лады лягавый! Пиши, как я сказал! – сказал Саша, потянувшись, словно после сна.
Весть о смерти Знахаря пошла по всем лагерным баракам. Зеки собрались возле больнички, глядя, как его выносили на носилках ногами вперед, и прямо с хода понесли за баню в общую кучу. Никому из администрации лагеря не было дела до мертвого урки. Эта тварь своим нытьем достала не только воров, но и самого хозяина лагеря. Всем было ясно, с чем приходил Знахарь к Ферзю и поэтому ни один жиган тогда не осудил действий Фирсана. Позже Самсон, пахан лагеря, и его правая рука Боцман, на воровкой «правилке» ясно разрамсили этот инцидент и в этой истории с убитым вором, поставили последнюю точку:
– Знахарь не был правильным жиганом! Поэтому и его место на лагерном погосте! Ферзь поступил, как истинный жулик! Ссученым – смерть! Знахарь был сукой— сукой и подох! Ферзь чалился не с петухами и красноперыми, а с цивильными! Поэтому ставить бродягу под сомнение, у нас нет никаких оснований, – сказал Самсон и его вердикт оказался последней инстанцией.
Почти каждый день лагерный лазарет навещал командир авиационного полка подполковник Мельников и его комэск Ваня Заломин. Краснов стал быстро поправляться благодаря тем квалифицированным врачам, которые были упрятаны Сталинским режимом в лагеря из московских больниц. В один из дней, когда Краснов окончательно пришел в себя и мог передвигаться самостоятельно – он быть переведен в полковую санчасть, из эскадрильи за ним прибыл