по лесу. – сказал Краснов, подзадоривая своего друга. – Навигации нет, связи нет, девушек нет, и чего у них там еще только нет!? Я бы лучше на фронте остался, там не так опасно, как барражировать над бескрайними просторами Якутии!
– А это, Валерик, как кому Бог, на руку положит! Я так думаю, разницы особой нет, что тебя «мессер» или «фокер» завалит, что ты шандарахнешься в тайге на башку медведя. У каждого ведь своя судьба! – сказал Заломин, без энтузиазма.
После собрания продолжение обсуждения темы перегона среди летчиков продолжилось.
Хоть и было новое задание Родины необходимым для фронта, все же каждый из военных летчиков лелеял надежду после командировки вернуться в свои части и эскадрильи. Только там, на фронте, в боевой обстановке крепчал дух воинского братства. Только там, в атмосфере постоянной опасности, хотелось беспощадно бить ненавистного врага, чтобы каждую свою небольшую победу вложить в общую копилку великой победы всей страны.
Мало еще кто из них представлял, что в эти дни происходит по намеченному маршруту следования самолетов. Тысячи людей, лошадей, сотни тракторов, где в тайге, где в тундре, создавали десятки основных и запасных аэродромов. День и ночь, люди в жутких условиях севера, ногами втаптывали в вечную мерзлоту густую глиняную массу, забивая ей деревянные решетки будущих взлетно— посадочных полос. Строили дома, гостиницы, ангары, котельные. Вся территория от Иркутска до Чукотки стала одной большой стройкой со своими порядками и правилами.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ФИРСАН
Поселок Сеймчан сурового Магаданского края в те годы стал одним из основных перегонных аэродромов. Природная котловина, окруженная горным хребтом, словно была вымыта полноводной рекой Колымой на протяжении нескольких миллионов лет. Золотые прииски ежедневно десятками килограммов метала №1, пополняли фонд страны, а работающие на них зеки, иногда все же получали досрочное освобождение и отправлялись на фронт, чтобы отдать свою жизнь Родине, воюя в штрафных батальонах.
Вокруг поселка располагалось около двадцати лагерей, где отбывали «наказание» не
сколько десятков тысяч человек. Фактически, вся территория магаданского края была одним сплошным лагерем.
– Ну шо, марксисты троцкисты утописты отдыхаем!? – спросил Саша Фирсанов, войдя со своими «шестерками» в барак к политзаключенным,
– С кем сегодня в буру партейку другую сгонять!? Чай, рыжья в ваших закромах еще осталось еще не один килограмм!? Пора бы и на воровской «общак» отстегнуть для пополнения баланса! – сказал он, перетасовывая самодельный крапленый «пулемет», как на воровском жаргоне назывались самодельные карты.
Фирсанов, за два года своего отбывания наказания, стал довольно авторитетным жуликом. На полных правах он выступал на воровских «сходняках» и «правилках» и порой даже мог одним своим словом вынести