срок, и что об этом никто не узнает. Но что больше она ничего сделать не может. И спросила много денег. Все произошло прошлой ночью в Фонтенбло, куда двор переехал на лето. Вуазенша приехала с одним из своих людей, колдуном по имени Лезаж. Хозяйка родила в небольшом домике, принадлежащем семье Вуазенши, недалеко от дворца. На заре я проводила хозяйку, и с самого утра, разодетая в пух и прах и размалеванная, она, как обычно, предстала перед королевой, потому что она руководит ее свитой. Вот уж как разочаруются те, кто со дня на день ждет увидеть ее в затруднительном положении! Кому они теперь станут перемывать кости? Госпожа де Суассон по-прежнему беременна, родит только в декабре, белого ребенка, и, быть может, господин де Суассон признает его.
Оглушительный хохот сопровождал окончание ее рассказа.
Баркароль кувыркнулся и сказал:
– Я слыхал, как моя госпожа призналась Лезажу, что заработала на Суассонше больше, чем если бы клад нашла.
– О, Вуазенша такая хищница! – злобно проворчала Бертилия. – Она запросила столько, что за мою помощь графиня смогла дать мне только вот этот крестик.
Служанка задумчиво смотрела на карлика:
– Знаешь, думаю, ты доставишь удовольствие кое-кому очень высокопоставленному из тех, кого я знаю.
– Я всегда знал, что создан для лучшей доли, – отвечал Баркароль, галантно встав на свои корявые ножки.
– Карлик королевы умер, и королева, которую с тех пор, как она забеременела, все раздражает, очень переживает. А карлица – та просто в отчаянии. Никто не может утешить ее. Ей бы нужно нового дружка… ее роста.
– О, я убежден, что понравлюсь этой благородной даме! – воскликнул Баркароль, схватившись за юбку служанки. – Отведите меня, прекрасная морковка, отведите же меня к королеве. Разве я не восхитителен и не соблазнителен?
– А ведь он и правда не безобразен, а, Жасент? – развеселившись, заметила Бертилия.
– Я даже красив, – заявил уродец. – Если бы природа отпустила мне на несколько сантиметров больше, я был бы самым модным ухажером. А чтобы любезничать с дамами, уж вы мне поверьте, мой язык не знает отдыха.
– Карлица говорит только по-испански.
– Я говорю по-испански, по-немецки и по-итальянски.
– Надо его забрать! – хлопая в ладоши, воскликнула Бертилия. – Дельце выгодное, да и ее величество нас заприметит. Надо спешить. К утру мы должны вернуться в Фонтенбло, чтобы никто не заметил нашего отсутствия. Может, посадить тебя в корзинку маленького мулата?
– Вы смеетесь, сударыня! – величественно возразил Баркароль.
Все с хохотом поздравляли друг друга. Баркароль отправляется к королеве!.. Баркароль будет жить у королевы!
Каламбреден едва поднял голову от миски.
– Не забудь своих друзей, когда станешь богатым, – процедил он. И потер большой и указательный палец, словно ощупывая золотую монетку.
– Убей меня, если я их забуду! – запротестовал карлик, которому были известны безжалостные законы нищего братства.
И, прыгнув