Не сейчас, я знаю, но наступит день… Ты не можешь понять, Барба. Это как круг ада, из которого нельзя выйти иначе как через смерть. Но я начинаю верить, что все же смогу бежать. Не плачь, Барба, добрая моя девочка…
Они спали вместе. Барба начинала работу на заре. Анжелика спустилась за ней в кухню харчевни. Барба налила ей горячего вина и сунула пару пирожков.
Теперь Анжелика направлялась в Лоншан. Выйдя за ворота Сент-Оноре и миновав песчаные пятиугольники променада, называвшегося Елисейскими Полями, она добралась до деревни Нёйи, где, как уверяла Барба, находились ее дети. Анжелика еще не знала, что будет делать. Быть может, издали наблюдать за ними? А если вдруг Флоримон, заигравшись, подойдет поближе, она попытается привлечь его пирожком.
Она спросила, где находится жилище матушки Маво, и, подойдя к дому, увидела детей, играющих в пыли под присмотром девчонки лет тринадцати. Все они были замызганные и дурно одетые, но, похоже, чувствовали себя хорошо.
Она тщетно пыталась узнать среди них Флоримона.
Из дому вышла дородная женщина в сабо, Анжелика предположила, что это кормилица, и решилась войти во двор:
– Я бы хотела видеть двоих детей, порученных вам госпожой Фалло де Сансе.
Крестьянка, крупная темноволосая мужеподобная женщина, оглядела ее с нескрываемым недоверием:
– Что это вы деньги с таким опозданием привозите?
– Так, значит, оплата пребывания у кормилицы поступает с опозданием?
– Хоть бы с опозданием! – взорвалась женщина. – Того, что оставила госпожа Фалло, когда я их приняла, и того, что потом привезла служанка, не хватило даже, чтобы месяц кормить их. А потом – дудки! – ни су! Я ездила в Париж, чтобы потребовать денег, но эти Фалло переехали. Что за манеры у сутяг-прокуроров! Все они одинаковы – что прокуроры, что адвокаты.
– А они? – спросила Анжелика.
– Кто?
– Дети.
– Почем я знаю? – пожав плечами, бросила кормилица. – Мне хватает дел и с теми крошками, за которых платят.
Подошедшая девочка быстро предложила:
– Младший там. Могу показать.
Взяв Анжелику за руку, она провела ее через главное помещение фермы в хлев, где находились две коровы. Позади яслей стоял ящик, в котором Анжелика с трудом разглядела ребенка примерно шести месяцев от роду. Он был совершенно голеньким, если не считать какого-то прикрывающего животик грязного лоскута, кончик которого он жадно сосал.
Анжелика схватила ящик и втащила в комнату.
– Это я положила его в хлев, потому что ночью здесь теплее, чем в погребе, – прошептала девочка. – И везде валяются хлебные корки. Но он не худенький. Я дою коров утром и вечером и каждый раз даю ему немного молока.
Ошеломленная Анжелика смотрела на ребенка. Этот безобразный червячок, покрытый гнойниками и паразитами, не мог быть Кантором! Тем более что Кантор родился блондином, а у этого ребенка были каштановые кудряшки. Тут ребенок открыл глазки, и стали видны великолепные ясные радужки.
– У него такие же зеленые глаза, как ваши! – сказала