просто… произнесла. И я с трудом услышала, что она проговорила дальше.
– Я… я не знаю.
Я могла бы спросить почему. Могла бы умолять, упрашивать или попытаться ее обмануть. Кое-что из перечисленного дается мне весьма неплохо.
– Мы оба знаем, как все это начинается, – прошептала Лиетт, не глядя на меня. – И я знаю, как заканчивается. Тут не бывает только дел скитальцев или еще каких, одолжений или нет. Я просто… – Она покачала головой. – Извини.
Но я не могла обмануть ее. Не могла умолять и упрашивать того, кто дал бы мне все, что мне было нужно. И не могла спросить почему. Потому что она могла ответить.
И я просто кивнула. Спрятала записку обратно в пояс, поправила вокруг шеи палантин. И, повернувшись к лестнице, подумала о том, сколько ступенек пройду, запрещая себе оглядываться, прежде чем сумею притвориться, что вовсе не собиралась уходить.
И тогда Лиетт схватила меня за запястье.
Я оглянулась, но она смотрела не на меня. Вернее, не в лицо. Ее глаза опустились мимо рубахи и жилета на мой живот – и широко распахнулись.
– Что стряслось?!
– С чем? – Я тоже глянула на свою обнаженную, исчерченную шрамами кожу. – С рубахой? Ну, наверное, немного вызывающая, но там же сраная жара.
– Не это, тупица.
Лиетт подняла длинный край палантина, открывая фиолетово-черный синяк, расцветший на моем боку, словно мертвый цветок, и указала на него пальцем.
– Это.
– А-а. Это.
Я собиралась сказать что-нибудь поумнее, но, по правде говоря, сама я его не заметила. Расписанный на удачу материал способен помешать болту – даже выпущенному из грозострела – прошить легкие, но при ударе все равно жесть как больно. Я далеко не в первый раз отделывалась кровоподтеком там, где при ином раскладе померла бы. Да и у меня почти каждый день что похуже приключается, в самом-то деле.
Мне казалось странным, что Лиетт уставилась на меня в абсолютной ярости.
– Попади выстрел в тебя, ты умерла бы, – прорычала она голосом, совершенно не привыкшим к таким звукам.
– Как и большинство выстрелов, ага. Но это был всего лишь болт. Магия палантина выдержала и…
– Я дала тебе блядский палантин не для того, чтобы ты его гребаным доспехом считала, срань ты эдакая! – Лиетт выставила руку. – Дай сюда.
Я вскинула брови. У меня есть только два способа заставить Лиетт ругаться, и один – скверно обращаться с ее трудами. Как бы то ни было, я стянула палантин и отдала ей.
Лиетт расправила его, окинула взглядом не просто придирчивым, а одержимым. Затем перевернула, проверяя каждую ниточку.
– Идеален, – пробормотала она. – Все на своих местах, нет дыр, нет разрывов. Такой отметины не должно быть.
– Ну, он спас меня от смерти. Уже кое-что.
– Он должен спасать тебя от вреда, тупица. – Сердитое выражение лица Лиетт превратилось в гримасу боли, как только перед ней предстал мой кровоподтек во всей красе. – Твою ж мать, выглядит плохо.
– Нормально.
– Кто