так тихо и черно, что и в двух шагах ничего не видно.
– Странно, – медленно говорит Федор, – ворона улетела, и у меня такое чувство, что мы уже пришли.
– Знать бы еще, куда…
Но Федору явно не до шуток. В темноте он обламывает несколько веток и щелкает газовой зажигалкой. Она, ясно, лежала до сих пор в заветном мешочке у пояса. Получается небольшой факел. Горящие иголки потрескивают. Огонь то вспыхивает сильнее, то начинает слабо трепетать, и Федор, держа факел в вытянутой руке, направляется в ту сторону, куда улетели вороны. Едва мы проходим с десяток шагов, как плотная стена леса неожиданно расступается: прямо под ногами – вода! Что это – река, озеро? Что теперь делать?
Свет факела отражается в глади воды, как в черном зеркале. Не сговариваясь, мы наклоняемся – и из глубины на нас смотрят два испуганных и взъерошенных типа – мы сами. Нет ни малейшей ряби. Вода застыла, и воздух вокруг застыл, и само время, кажется, остановилось в этом лесу.
Федор нагибается, шарит рукой по земле и бросает в воду кусочек коры.
– Если речка или ручей – кора поплывет по течению. А если озеро – мы его обойдем.
Щепка, немного покачавшись, замирает.
– Озеро – бодро заключает Федор и идет вправо по самому берегу, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не угодить в воду. Я плетусь следом, не спуская глаз с горящих веток в его руке.
Озеро, видимо, очень маленькое, потому, что скоро мы начинаем забирать влево, еще влево, и вдруг Федор чуть не лбом упирается в бревенчатую стену. Он даже ойкает и, чтобы скрыть свое смущение, важно объявляет:
– Вот и жилье, как я и обещал.
На самом деле это скорее похоже на стену бастиона или на мощную деревянную изгородь. Толстенные, руками не обхватишь, бревна высятся сплошным частоколом. Между ними не просунуть и нож, так плотно они подогнаны друг к другу.
– Может, это забор? – предполагаю я. – У дома-то бревна сложены горизонтально
– Хорош заборчик, – Федор отправляется вдоль него искать вход.
– Стой! – окликаю я.– Не нравится мне эта избушка. Давай переждем в лесу до утра. Неизвестно, как нас здесь встретят – какой нормальный человек бродит в лесу в такую пору?
Говоря так, я все же тащусь следом, глядя на силуэт Федора, выхваченный из темноты языками огня.
Факел уже догорает, и свет его пляшет, отбрасывая на частокол наши длинные нелепые тени. Внезапно споткнувшись о корень, я чуть не падаю, едва удержавшись на четвереньках. Встаю, отряхиваюсь, страшно ругаясь шепотом, и вдруг понимаю, что не вижу впереди огня. Полная темнота. Кидаюсь вперед – наверное, Федор свернул за угол, – но никого нет. Исчез!
Я стою, держась руками за стену, а со всех сторон наползает плотная душная ночь. Ни ветерка. Ни кузнечика или хотя бы вороны. Вообще ничего, кроме деревянной стены, к которой я изо всех сил прилипаю спиной, как бы стараясь вжаться в нее и спрятаться от невидимой опасности.
– Федор! – шепотом кричу я, и вдруг бревно, на которое я опираюсь, мгновенно откидывается. Слабо охнув, падаю навзничь, в образовавшийся