исключено, что мы сюда еще вернемся. Не могу сказать, что мне тут понравилось, но есть места и похуже. В любом случае, до Черного озера мы бы уже дотряслись.
Кромки деревьев подбираются вплотную, и неба над головой становится все меньше.
– Как бы птица нас не потеряла…
– Хотел бы я знать, откуда она появилась? – я снова ударяюсь затылком. – Проклятая колымага! Еще час такого путешествия, и не видать мне аттестата зрелости…
глава вторая
ДОЛИНА КОЛДУНОВ
1
– Слушай, толстый, а куда мы путь держим?
От такой неслыханной дерзости староста школы колдунов надолго немеет. Я уже начинаю думать, что он не понял вопроса, так неосмотрительно заданного ему Федором.
– Домой, – наконец шипит Морквин и с силой тянет за веревку. – К вам домой…
– Хорошая новость, – задыхаясь, я пробую сосчитать поплывшие перед глазами большие и маленькие красные круги. Больших вроде бы меньше…
Полдень. Огромная мохнатая ель царит на поляне. Она на голову выше своего тоже не мелкого окружения и заостренным шпилем прокалывает вислое брюхо тучи. На вершине ели – ворона.
– Очнулся, гаденыш? – Морквин заботливо бьет меня по щекам. Ворону он пока что не видит, но зато ее видит Федор. Судя по горящим щекам, Морквин привел его в чувство тем же способом.
– Как бы не задушить…. Раньше времени, – тревожится староста, усаживая нас поудобнее и тоже замечает ворону. – Ух, ты! Выследила, значит. – Соскочив с повозки, он возбужденно шушукается с Умихом и вдруг запускает в ворону палкой.
– Промазал! – палка ударяется в полуметре от птицы о толстенный ствол. Резко каркнув, ворона срывается с места и закладывает над головой Морквина такой вираж, что тот бросается на брюхо.
– Этого она тебе не простит, – замечает Федор. Каркнув еще раз, ворона планирует в густой валежник.
– Ну…– только и выдыхает Морквин, на ходу подсаживаясь в повозку.
Снова в путь. Только сейчас я понимаю, что не вижу оглобель. Возможно, использована какая-то, неизвестная мне, конструкция, но ведь и хомута тоже нет.
Кляча, кстати, оказалась не такой уж слабой: чем дальше от дома, тем резвее шагает она по лесу. Умих уже не ведет ее, а скорее держится за поводья. Если она перейдет в намет, он, чего доброго, влезет в катафалк четвертым.
Я все пытаюсь сообразить, как же движется наш транспорт. Хоть тресни, а идет он сам по себе. Рысак впереди только для виду, в лучшем случае, за проводника. И спросить-то ведь неудобно. У меня начинают ныть зубы, вся левая половина. Какое мне, в конце концов, дело? Едем, и, слава Богу, могли бы и пешком гнать.
Проходит еще часа полтора. Так и не разгулявшись, день быстро зачах. Лес вокруг все глуше, сцепился, как шерсть у бездомной собаки. Кроны тянутся без малого просвету, нависая над головой частой зеленой сетью. Мерин упорно лезет в гору. Продираясь среди завалов, обходит длинные, до верху забитые листьями овраги и гигантские, давно покинутые муравейники. Воздух загустел, кислит, застревая в горле.
Федора сморило еще с