А с лёгкой улыбки может такая страсть начаться, такой драматизм. И чего мы себя лишили, подумать только…
Почувствовал себя заложником времени. Невыносимая обречённость тухнуть в давно утратившем вкус жизни двадцать первом веке сводила с ума. Ну почему я должен терпеть? Я же свободен, мать его… Свободен!
И время покорилось, покорилось моей свободе выбора. А я хочу выбирать. Меня никто не спрашивал, в каком веке родиться. Никто не дал мне это законное право выбора. То право, которое ещё до грёбаной демократии каждому дано. Я пролистал… пролистал жизнь по дням, рамочную с конвейера жизнь. Не знаю как, но скользил во времени, оказываясь то вчера, то позавчера, то год назад. Наблюдал со стороны за собой, карикатурно-гротескным, за людьми вокруг – и всё казалось аккуратно уложенным на широких полках супермаркета: вон то мне будущее заверните! да-да, с трёшкой в центре и зарплатой два раза в месяц. В любой на выбор день мог вернуться, в любой на выбор из серых, одинаковых с лица… Скука.
И что интересно, события текли, но ничего нельзя было изменить. Какая ж эта свобода? Не лучше ли пролистать вперёд и узнать, чем всё закончится? Я всегда так делал со скучной книгой. Последняя страница прекрасно показывает, чего стоят все остальные. И я перелистнул…
Будущее не поддавалось. Меня всё время выкидывало в один день, как бы ни старался. Вернее, не день – вечер. Закатное солнце уже не грело, тлело на горизонте, растекаясь багровым румянцем по небосводу. Я стоял в кустах, будто прятался от кого-то, как тать. Неподалёку, справа от меня проходила скоростная магнитная дорога. А сразу за кустом проложено полотно для аэромобилей, которое пересекало пути. Вылезти из зарослей густого кустарника я никогда не успевал. Как только моя нога заносилась сквозь раздвинутые ветки над дорогой, так мимо вихрем пролетал мобиль. Он зависал над магнитными путями и тут же мгновенно терял воздушную подушку. Земля сотрясалась от ударной волны, металлический грохот и скрежет разрывали вечернюю тишину, а потом ослепительной вспышкой озарялось пространство. Скоростной поезд разметал в клочья застрявший на путях аэромобиль. И всё, что удавалось разглядеть после – лишь горстка обломков в синеватой дымке.
Я запомнил эту дату – тридцать первое августа две тысячи девяносто пятого года.
Не такое уж и далёкое будущее. Но дальше я листать не мог. Один день, один вечер – каждый раз. Это стало загадкой – одной единственной, отчего невероятно интригующей загадкой. И я должен был её разгадать!
А! Вот она где. Попалась, крошка. И кого же она мне напоминает? Хотя, не важно. Чёрный граф уже тут, детка.
– Сударыня, ваш дивный смех покорил меня в самое сердце. Позвольте представиться, граф Скавронский к вашим услугам! – И припадаю к её руке, медленно, долго не выпуская из зажатых пальцев. А потом смотрю пристально в глаза. О! Какое воздействие имеет прямой взгляд в глаза! Неописуемо! Им можно покорить, приручить, привязать и даже поработить. Я смотрю уверенно, без тени улыбки, строго, пока она не роняет тяжёлые ресницы. И вот уже румянец