раз говорил, что майки носить стрёмно, нет, она ему подсовывает. И рубашку ни за что в школу не наденет завтра. Что он, ботан какой, что ли. Захотелось лечь на диван и никуда не ходить. В принципе, можно и поспать, потом всю ночь поиграть в комп по сети. В школу завтра ко второму уроку. Бабка разбудит, покормит. Все давно привыкли, что он не живёт с мамой и её новым мужем. Всё реже он слышал: «Позвони маме» и другие глупости: «Зачем ты бросил секцию?», «Последний год в школе! Как будешь ЕГЭ сдавать?», «Куда думаешь поступать?», «Не сиди поздно, не выспишься». Или ещё круче: «А мальчики, с которыми ты дружишь – хорошие?»
«Хорошие, хорошие. – всегда отвечал про себя Саша, – Вон, Легычу пиво продают в ларьке, плохо, что ли?»
– Ба! Дай рублей пятьдесят. – Прислушался, не отвечает. Ну и ладно. Пусть молчит, пусть все молчат, раз им на него наплевать, так и ему пофиг. У мамы своя жизнь. Обида привычно зашебуршала где-то в груди, требуя выхода. Саша пружинисто вскочил, подтянулся на «стенке». Что он, ботан, дома сидеть, уроки учить. Спишет завтра, да и всё. Тройку всегда поставят, никуда не денутся. А если почитать перед уроком – то и четвертак натянут. За прошлые-то заслуги.
«У мальчика душевная травма», – оправдывалась бабушка на собраниях. Да, душевная травма у него. А вам легко было бы – вот жил-жил с мамой. «Сашенька, Сашенька, Сю-сю, му-сю». Всё для него – и на море летом, и в лагерь лучший, и форму дорогую спортом заниматься. Естественно, о ребёнке надо заботиться, раз уж завели.
А потом – бабах! Мама в белом платье, с чужим мужиком целуется, счастливая. А на Сашу – наплевать! Ну, и ему, значит, тоже всё равно. Одному лучше – делай, что хочешь. Бабка побурчит-побурчит, да и успокоится.
«Не, так-то бабушка нормальная, – справедливости ради подумал Саша. – Выглядит ничего для её возраста». Уже за шестьдесят, на пенсии, но она всё равно работала, бухгалтером в какой-то фирме. И за Сашей успевала присматривать, варить, убирать.
«А что ей ещё делать, на старости-то лет. Ей же замуж не надо, как маме, предательнице». – Саша сам не знал, откуда у него такая детская злость. Почему до сих пор по ночам душила такая обида.
Тогда, три года назад, было ещё сильнее. Чтобы забыться и мелко отомстить, он бросил секцию, перестал готовиться к урокам. Мама прибегала, ругала, просила. Звала жить с ней. Но он упорно не шёл. Не разговаривал даже.
Было тяжело без неё. Так хотелось, чтобы обняла, как раньше, погладила по голове. «Сашка – кудряшка» сказала. Он даже ревел пару раз, как девчонка. Так хотелось, чтобы она пришла, просто взяла и увела к себе. «А что толку звать, – опять завёлся Саша про себя, – Я же мужик. Я гордый!» Вот и догордился.
Он с каким-то злорадным удовлетворением видел, как вздыхала мама, неловко пытаясь завязать с ним разговор. В ответ Саша дёргал плечом, стряхивая её руку, каждый раз резко уходил в комнату.
– Что делать? – всхлипывала мама. – Я ведь так люблю, это же мой сыночек, Сашенька! Почему он так со мной?
– Отступись, – по-деревенски успокаивала бабушка и добавляла тихонько, – Никуда ведь любовь не девается,