ранами, болью и ненавистью, – пело Дерево.
«Шашш. Шашш. Ненавистью», – вторили ему остальные.
– Теперь мы не в силах повернуть назад. Нам больно, и мы хотим, чтобы больно было всем.
«Да», – вторили деревья.
– Постойте, – перебил медвежонок, – но есть ведь выход.
– Да? – лениво спросило Дерево. – И ты, храбрый зверек, знаешь, какой?
– Знаю, – ответил Ганс, – мы за вами поухаживаем. Мы любим лес и умеем с ним обращаться. Разрешите помочь Вам, уважаемые страдальцы!
– Да, да, – подключилась белочка.
Она была вся растрепанная; тельце ее, как и тельце Тонечки, было зажато злобными ветками, но она продолжала:
– Позвольте помочь Вам, уважаемый Древосил! – на имени белочка сделала многозначительный акцент. – Вот мы сейчас возьмем лоханочку, – ласково отогнула она сцепившие ее ветки, – и нальем туда воды.
И пока растерявшиеся от ее активности деревья молчали, белочка, а за ней и лисичка стали шустро искать корягу, которая напоминала бы лоханочку.
– Нашла! – радостно взвизгнула белочка. – Вот!
Схватив корягу, она стала озираться в поисках воды.
– Сова! – скомандовала лисичка. – А ну-ка взлети и поищи озеро, речку, что-нибудь такое.
«Пышш. Пышш. Что? Что?», – загудели деревья.
Они стали приходить в себя.
– А ну, тииии-ххххоооо! – раздался такой знакомый и долгожданный вой Утюжка.
Он вырвался из древесных лап и с огромным удовольствием выл на всех окружающих.
Деревья снова притихли, а Древосил издавал то ли мычание, то ли бурчание, то ли ворчание, на него никто сейчас не смотрел. Плюшевцы действовали быстро и слаженно.
Сова взлетела и заорала: «Вижу! Совсем рядом. Направо за деревцами озеро».
Она помахала крылышком в направлении воды, и медвежонок, схватив лоханочку, побежал. За ним, тоже с подручными емкостями для воды, помчались лисичка и белочка с волчонком. Зайчик Толик успел прихватить еще и ковшик из рюкзачка.
Всё также быстро Плюшевая Подмога наполнила лоханочки, зайчик набрал воды в ковшик, и все помчались обратно, пока деревья не очухались окончательно.
Нежно ухаживая за Деревом, звери бережно поливали Древосила, белочка и лисичка отрывали омертвевшие веточки и расчесывали лапками все, что можно было еще расчесать.
Ни одно дерево не вмешивалось, они с удивлением наблюдали за происходящим, припоминая что-то давно забытое, приятное, так непохожее на их сегодняшнюю жизнь.
Между тем, работа кипела, и Древосил оживал. Он, конечно, еще не покрылся зеленой листвой, но и столь удручающе, как прежде, не выглядел. Дерево заметно повеселело и пыталось подпевать Плюшевцам, которые затянули привычную для них полуденную песенку, как самую веселую из песен плюшевого леса.
А кто сказал, что труд порой бывает груб и тяжек?
Не по пути с ленивцем нам, и никаких поблажек!
А? Кто сказал? Не я сказал! И никаких поблажек!
Кто знает ценность борозды, кто знает