устраивает сборища, называется модным словом – презентации. А получается какой-то криминал. Нину Звереву они здорово накрыли, она маме плакалась, прямо рыдала, на что-то плохое ее толкали, если денег не вернет, одно слово – мерзость.
– Транснациональные корпорации в действии, это звучит весомо, – согласился Лева. – Давай, и эту сову разъясним!
Тетка Ира проснулась ближе к вечеру, вернее будет сказать, что она очнулась от забытья и сразу потребовала Льва. Родителей дома еще не было, Люма отчасти начала тревожиться и Леву моментально притащила. Казалось, что тетка Ира мало что помнит, она выглядела совершенно одуревшей, и голос был почти не ее, но мысли она формулировала четко, хотя и медленно.
– Ты родителям ничего не говори про утро, – обратилась тетка Ира к Люме. – И я ничего не скажу, просто нехорошо стало от погоды. А Лев пусть поищет телефон один. Я слышала у него есть список в компьютере. Фамилия – Бакунин, два телефона или один. Адреса тоже. Один – Антон Бакунин, второй – Илья Бакунин.
– Это комментатор такой был или однофамилец? – спросил Лева, не удержавшись.
– Не твое дело, – сморщилась тетка Ира, потом подумала и сказала. – Да, если жив еще. Хотя если бы умер… Не важно, найди хоть одного и позвони прямо сегодня, мне. Если не найдешь, тоже позвони, понял?
– Хорошо, пожалуйста, – охотно согласился Лева. – Больше ничего не надо?
– Уйдите отсюда оба ради Бога и скажите, чтобы никто ко мне не ходил, – тетка Ира заявила в раздражении, и можно было подумать, что кто-то залез к ней в комнату из пошлого любопытства и донимал непонятными просьбами.
Однако визитеры удалились совершенно не обиженные, как раз напротив, поскольку Люме удалось поднять с полу одну из бумажек о "Слезе ночи", залетевшую в обрывки теткиных долговых расписок. Вся эта смешанная бухгалтерия валялась почем зря, а тетка о ней, по всей видимости, позабыла.
– Потом положим обратно, – заявил Лева. – Когда она хватится. Тем более я ей Бакуниных искать буду, целых два экземпляра. С детства помню дяденьку по телевизору, очень был импозантный, папашка говорил, что у него есть лоск, в отличие от прочих, хотя и «трепло несусветное» – это тоже папашка говорил. Не исключено, что знал его, хотя спросить не рискну – душу вымотает наводящими вопросами. У него идея-фикс, что я в состоянии подросткового бунта, поэтому способен на любые глупости.
– А то нет, – заметила Люма. – Еще как способен, и меня за собой тянешь искать эту чертову "слезу". Ведь не хотела брать вырезку, а рука сама потянулась – мистика.
– Вот видишь, нас влечет роковая тайна, даже думать приятно, – сознался Лева. – А расписки тебе зачем?
– Отцу отдам, с теткой надо что-то делать, это вам не роковая тайна, – неохотно сообщила девочка. – Она явно намылилась продать свою жилую площадь, а процентщица ее толкает, какие-то у них схемы.
(Делиться такими тайнами было тяжко даже с Левой.)
– Раньше таких субъектов брали в