Порфирия считалась самым популярным профессором исторической драмы, а именно конструировала развернутые масштабные представления (типа мыльных опер, прощения просим!) на темы давно прошедшего и даже неизвестно бывшего ли (вновь прощения просим!).
На сей раз задача почти превзошла амбиции одаренной Порфирии, ей предстояло поставить драму из чуждой малопонятной истории, причём изложенной в форме записанного фольклора, чего в их культуре давно не существовало. Правда, постановка планировалось при участии и помощи учёного консультанта, реального знатока излагаемых предметов. Эту роль Синяя выдерживала во что бы то ни стало, и как бы тяжко самозванство не давалось.
Картинки из чужой истории, первоначально ей предложенные, то бишь девушки в кринолинах и идиллическая усадебная жизнь вдохновляли Порфирию беспримерно, она видела в них особую поэзию и всё такое прочее, страстно желала донести порыв до своего зрителя, но объяснения и комментарии к драме приводили бедняжку в полную растерянность.
Порфирия не могла взять в толк, что же, собственно, в той самой исторической драме происходит, и упорно сочиняла свои гипотезы. Что касается консультанта, то бишь Синей, то ей приходилось несладко. Поправлять даже самые чудовищные заблуждения мэтра было трудно, потому что вечно одергивать Порфирию не хотелось.
Профессор исторической драмы и лирический поэт в душе, Порфирия пребывала в своем праве на творческий вымысел, и, главное, знала запросы аудитории лучше, чем любой консультант. Но дать ей полную волю было невозможно, она бы удалилась от предмета драмы на световые годы и столетия, невзирая на добросовестное изучение предмета. Однако так или иначе, но масштабное драматическое представление полегоньку двигалось. Во всяком случае, первые решающие эпизоды были почти на ходу, а участники жили в декорациях постоянно и практически их освоили.
К слову сказать, ставился роман классика русской литературы Ивана Гончарова «Обрыв», вещь очень приятная, но почти забытая и даже у себя дома занесённая песками времени.
Однако здесь в Парадизе, после тщательного просеивания своей истории с литературой Синей пришлось остановиться на «Обрыве», либо вообще отказаться от проекта. Или же выбрать один из романов Джейн Остин, тоже неплохо, но лично ей «Обрыв» был ближе, несмотря на лишние осложнения в виде патриархального крепостного права, столь же малопонятного для местной публики, как брак и кринолин.
К своему стыду Синей пришлось осознать, что почти все прочие литературные памятники земных времён и народов неприемлемы для любезных хозяев просто никоим образом. В данном романе, как ей доступно объяснили, изучив обширный материал, никто никого не лишал жизни и реально не покушался, это уже было кое-что.
Перебрав известные ей родные шедевры, Синяя признала, что по этому параметру почти всё самое лучшее и известное, Библию включительно, приходится отклонить, дабы не создавать нелестного представления в глазах иноплеменного зрителя.