после этого, чёрт его дери, коричневого звука пронеслись галопом нелепые картинки: я, Нина и какая-то светловолосая девица. Нина без слёз, но в гневе, а эта лыбится, и мы вроде как… пара? Что за бред?
– Ты про что? – просипел я.
– Не тупи. Ты видел то же, что и я.
Ага – я ж говорю, ум острый и проницательный.
– Хрень какая-то… Не знаю я никакой Даши, – ответил я.
– Значит, узнаешь, – уверенно предрекла она.
И я разозлился. Типично бабское – родить гору из мыши и сделать это нагромождение чуши "реальностью". Я взмахнул рукой, открыл рот. Только тут следующее яблоко – фьють, тук – упало.
Мы вновь переглянулись. В этот раз случилось совсем другое кино. Никакой Даши. Горы какие-то белоснежные, на лыжах мы вдвоём, кругом никого, безмолвие – всё, как давно хотели, мечтали даже.
– А вот этот вариант как-то получше, – кивнула Нина и, посмотрев на яблоню, добавила: – Какое, оказывается, интересное дерево.
Гроза миновала, но этот бред…
– Пойдём в дом, – сказал я. – Холодно.
В доме мы раскочегарили печку, пили горький чай и над пережитым наваждением лишь посмеивались.
***
На дачу до сильных холодов мы выбирались ещё несколько раз. Земля вокруг старой яблони была усеяна гниющими плодами, а в голых ветвях уже ничего не осталось. Мы вздохнули с облегчением, и история подзабылась. Пока у меня на работе не появился новый сотрудник. Сотрудница. Дарья Малькова. Та самая блондинка из яблочного бреда
Я похолодел, когда начальник знакомил всех с новой программисткой, и улизнул к себе в комнату.
Неделю я избегал с новенькой встреч, бросая на ходу безликое "Привет". А потом понял, что сбежать не удастся. С Дашей этой познакомился поближе и удивился, чего я так боялся. Не в моём вкусе совершенно, хотя улыбчивая, добрая и весёлая. И вообще я Нину люблю.
Своим мыслям усмехнулся, встряхнул головой – как, однако, мной яблочный бред завладел. Хотя… Имя Даша тогда ведь прозвучало. Ну к чёрту, вновь мотнул я головой.
А к концу года нарисовался интересный проект. Для меня и для новенькой. Она сотрудницей оказалась старательной и толковой, без неё мне никак. И как-то вечером, офис уже опустел, я задержался. Смотрю, и у неё свет горит; зашёл что-то уточнить. Сидит, ко мне обернулась. Уставшая, с большими глазами, лохматая и очень милая. Внутри меня что-то шевельнулось; из такого вот что-то потом случаются нелепые оправдания вроде "Бес попутал". Ага, подумал, вот оно, пресловутое раздвоение, адова бифуркация. Ну уж нет.
– Ну уж нет, – сказал вслух и, не попрощавшись, ушёл.
Но заснеженные холмы у нас тоже не получились. Умер давно болеющий Нинин отец, и пришлось ехать в Питер на похороны.
Точно, осенило меня, ведь не все яблоки при нас упали.
– И не все коричневые звуки мы услышали, – пробормотал я в поезде.
Нина была задумчива, чуть грустна.
– Что? – переспросила.
Про яблоню она всё позабыла.
***
Вспомнила летом.
– Поехали в отпуск на дачу, на яблоки? – предложила она.
– Какие