на какое-нибудь поселение или хотя бы просто выйти к автодороге.
По пути он силился вспомнить, что же с ним произошло. «Мне не спалось из-за рассказов Сафара о джиннах, ― думал про себя молодой человек. ― Слишком много впечатлений было от услышанного. Я решил ночью сходить к тому самому колодцу, где якобы обитает местный джинн. Вот тоже, дурак, пошёл искать приключений на свою голову!
Что же было потом? Я стал светить во тьму экраном сотового, но ничего не смог рассмотреть. Решив измерить глубину колодца, я бросил туда сначала один, затем другой небольшой камень. Судя по тому, как они упали, я предположил, что там метров сорок-пятьдесят. Внизу послышались какие-то звуки. Я снова заглянул в колодец и посветил туда телефоном. А дальше… что же было дальше?»
Егор остановился, чтобы немного передохнуть. Солнце припекало; всё тело у него, а вместе с ним и вся одежда стали мокрыми и липкими от пота. Жажда стала сильнее. Но самое главное, что нечем было прикрыть голову, и это грозило верной смертью уже совсем скоро. Единственное, что здесь можно было предпринять, ― это снять футболку и укрыть ею голову так, чтобы оставалось открытым только лицо. Получалось, что его тело оставалось без защиты, но делать было нечего. Так, с футболкой на голове, Егор продолжил идти, сам не зная куда.
«В колодце я что-то увидел. Не знаю, что точно это было, но что-то яркое сверкнуло из тьмы и ослепило меня. От испуга я невольно разжал руку, которой держался за перекладину и сорвался вниз, ― продолжал вспоминать Егор. ― Дальше только темнота и ощущение падения. Даже собственного крика не помню. Всё, как во сне. Наверно, я потерял сознание».
Вокруг была только пустыня. Уже несколько часов, а впрочем, кто знает, может и больше, парень брёл по бескрайним её просторам, сам не понимая куда. Он потерял счёт времени. Можно, конечно, было посмотреть на часы ― вот они, у него на руке. Но какой в этом смысл? Если ему суждено умереть, не всё ли равно, сколько при этом будет на циферблате ― полдень, час дня или три часа?
Солнце жгло нещадно, и негде было скрыться от его безжалостных лучей. Где же он сейчас? Как далеко находится хоть какой-нибудь очаг цивилизации? Пусть даже совсем крохотный. Какая-нибудь деревенька, где можно попросить воды. Это то, что ему сейчас нужно. Чувствуя, что всё больше слабеет, Егор присел на корточки. Садиться на песок ― всё равно, что на раскалённую сковородку. «Что же будут делать Сафар и его семья, когда утром не обнаружат меня? Будут ли они сами искать или обратятся сразу в полицию?» ― эти мысли не давали Астафьеву покоя.
Сил почти не осталось, в горле была сухость, и Егором в полной мере овладело отчаяние. Ему стало по-настоящему страшно. Ведь он умрёт! Как же это? Он так мало прожил, так мало сделал! Как он попал сюда, в эту пустыню? Чем он это заслужил?
Из этого состояния его вывела боль. Егор вдруг обнаружил, что сидит на раскалённом песке, и резко поднялся на ноги. Отчаяние сменилось в сознании тупой обречённостью.