года начали совершать на нас набеги. Главное же, переманивают моих людей из некоторых родов на свою сторону. Толкуют, что, дескать, и они, и мы – кочевники, да и языки у нас схожие, значит, нам сам Небесный Тенгри велел быть вместе. И ведь находятся то ли наивные люди, то ли предатели, верят им. Сначала на сторону монголов перешли лишь несколько кошевых Присаксинья. А теперь им открывают путь с Кавказа на Кырым целые курени. Они вроде бы и не предают меня, но и не мешают монголам. Вот те и накапливают в Кырыме силы. У них там уже находится больше двух туменов. Прошли слухи, будто дополнительные отряды продолжают прибывать. Потому, пока есть возможность, надо бы их разбить так, чтобы севернее Кавказа солнце им никогда не светило. Только у меня нет для этого достаточно сил. Надо нам, руссам и кыпчакам, во что бы то ни стало выкурить недругов, пока их присутствие не превратилось в неизлечимую болячку.
Хитрый Котян тут, правда, слегка слукавил. На самом деле появлению монголов в этих краях год назад поспособствовал он сам. Тогда их корпус под командованием Субэдэя и Джэбэ начал военные действия против аланов. А на такой шаг они решились потому, что всякими многообещающими посулами уговорили их союзника Котяна держаться в стороне от этого конфликта. И каган нарушил свой договор с соседями, не стал им помогать, ссылаясь на то, что не успел собрать армию – «кочевники же, мать их, пока раскачаются да соберутся, трава успеет подняться по пупок».
Каган и княжич ехали вместе долго, передавая друг другу добытые сведения. А после совместной трапезы на привале Котян совсем разоткровенничался. Да и зачем ему скрывать что-то от своих нынешних союзников руссов. Ведь княжич киевский не рядовой человек, не пустит услышанное по ветру, ему, наоборот, полезно знать все, чтобы было о чем доложить отцу. И Котян признался, что в его каганате есть не только отдельные курени, а целая орда предателей. Оказывается, мощное племя токсобичей, людей татарского происхождения, кочевавших на Дону, установило с монголами союзнические отношения. Вот почему те стали угрозой для остальных половцев.
В районе днепровских порогов половцы и руссы расстались. Изяслав, свернув вправо, заспешил в Киев. Котян поехал дальше в Галич, к зятю.
* * *
В начале месяца березозола, как тогда руссы называли апрель, после обстоятельного разговора с тестем, половецким каганом Котяном, князь Мстислав Галицкий сильно озаботился складывающейся ситуацией на своих и не только границах и обратился к великому князю Киевскому с предложением немедленно созвать съезд. Мстислав Романович внимательно выслушал его, к слову двоюродного брата, и тоже встревожился не на шутку. Доводы того были таковы, что действительно требовалось срочно принять какое-то сильное решение, чтобы предотвратить худшее развитие ситуации. И вот на следующий же день из Киева во все главные города руссов выехали посыльные с известием о немедленном созыве в конце месяца расширенного съезда русских князей.
За пару дней до открытия съезда в Киев стали прибывать не только предводители княжеств, но