армии. За городом во врытых в землю печах калили кирпичи и ту же черепицу, которой покрыта крыша дворца. Ну да, он, воин-бахадур, тоже силен. Он может разрушить самые крупные города, какие только бывают на свете. А построить? Создавать что-то нужное людям? Хотя бы те самые простые вещи, которыми он и его многочисленная семья пользуются в повседневной жизни… Нет, не стоит ему ходить по улицам прекрасного города, ибо почему-то после этих осмотров в голову лезут всякие несуразные мысли…
Курултай на этот раз оказался необычным. Ничего на нем не обсуждали. Просто выслушали великого вождя империи – уважаемого и почитаемого всеми монголами, татарами и некоторыми другими тюркскими племенами Чингисхана, все сказанное им поняли и приняли беспрекословно. А Чингисхан, оказалось, собрал всех по случаю своего шестидесятипятилетия. Ибо считал, что это тот возраст, когда вождь обязан предпринять меры, чтобы дело его после его смерти не прекратилось.
– Друзья мои, представители могучего и великого народа! – обратился он под конец своей речи. – Мы только что завершили поход на страну Си Ся, покорили ее и присоединили к своей империи. Судя по всему, я лично в подобных походах участвовал последний раз. Простите меня великодушно, но я уже по ходу его чувствовал некую усталость. А случись схватиться с противником один на один – я, пожалуй, окажусь слаб против крепкого воина врага. Потому решил передать бразды правления своему сыну Угэдэю. Только империя наша теперь стала совсем огромной. Руководить ею одному человеку становится не под силу. Потому оставляя Угэдэю большую часть Восточной Азии, включая китайские земли, остальные земли я решил поделить между другими сыновьями. Чагатай отныне будет править Центральной Азией и Северным Ираном. Толуй – мой самый молодой отпрыск, он получит территорию Центральной Монголии, ибо ею легче управлять. А сыну Джучи, как вы знаете, я уже передал – и подтверждаю это – Хорезм и Дешт-и-Кыпчак от границ Каялыка до отдаленнейших мест Саксина, Хазара, Булгара, алан, башкир, руссов и черкесов, вплоть до тех мест, куда ступит копыто монгольской лошади. Особо обращаю внимание на такие сильные страны, как Серебряная Болгария и русские княжества. А о кыпчаках даже отдельно не напоминаю, ибо их покорение должно быть для нас, монголов, делом чести.
– Отец, но ведь эти страны пока не завоеваны, – несмело напомнил Джучи.
– Так завоюй! – грозно отрезал его Чингисхан. – Прежде всего, эту сильную, осмелившуюся сопротивляться нам Серебряную Болгарию. Ты покори ее. И остальные народы тех краев. Покори княжества руссов. – Тут Чингисхан отвернулся от Джучи и вновь обратился ко всем: – Мы, монголы, не просто великий и сильный, а самый великий и могущественный народ на земле. Кое-кто пытается на это возразить, говоря, что мы будто бы умеем только воевать, убивать и разрушать, но строить и созидать у нас будто бы кишка тонка. На это я отвечу так. А вы, дорогие мои, посмотрите, какой мы город выстроили за какие-то несколько