себя достойно своему званию. Высокий, со светлыми волосами и мягкой, еще юношеской бородой, он выделялся не только среди болгар, но и своих. Яркие синие глаза дополняли эту особенность, и казалось, от всего него несет светом и чистотой. Так подумала Аюна. Ее позвали на встречу как толмача.
– Княжич, ты сам видел, что мы дрались с пришельцами с Востока не на жизнь, а на смерть. Ведаю, что и руссы бились с ними так же, – обратился Челбир к Изяславу после взаимных приветствий. – Потому нам не просто любопытно, а необходимо знать, как происходила ваша битва с супостатами, почему вы ее проиграли.
Изяслав осмотрел сидевших в шатре эмира, эльтебера, Сидимера, еще нескольких, по всему, высокопоставленных военных. Особенно внимательно, как-то по-особенному он глянул на Аюну. Девушка стояла, словно отстраненная от всего, беспристрастно переводила слова эмира. Осмыслив вопрос, Изяслав, прежде всего, подумал, что от его ответа, возможно, зависит и отношение к нему хозяев положения. Да и зачем ему теперь что-то скрывать? И он о битве на Калке рассказал все, что знал и видел, не утаив, как трагически погибли его отец и многие русские князья. А завершил рассказ так:
– Уважаемый эмир, теперь я понимаю, что мы вполне могли, нет, должны были победить монголов. В том, что не сумели добиться этого, – вина целиком наша. Слишком много у нас, руссов, князей с их отдельными владениями. А у тела должна быть одна голова, у народа – один предводитель.
– Мудро. Слова не юноши, а мужа, – оценил его Челбир. – Вывод из вашего поражения сделаем и мы, – затем он оглядел своих людей и обратился к ним: – Ну, что станем делать с княжичем? Впрочем, теперь он, может статься, уже и не княжич вовсе, а полновластный князь. Если, конечно, мы отпустим его с миром и он вернется домой в добром здравии. Так что, отпускаем его?
– Надо отпустить. Хотя, конечно, отношения с Киевом у нас весьма непростые. Но мы княжича в плен не брали, с руссами в последнее время не воевали. У нас нет причины задержать ни его, ни других руссов тоже, – откликнулся на вопрос эмира Ильхам.
Другие военачальники закивали головами, поддерживая эльтебера.
– Что ж, – заключил Челбир. – Выдайте всем руссам по лошади из монгольского табуна, провиант на дорогу и проводите с миром. А ты, Изяслав, помни: негоже вам с нами враждовать, теперь тем более. Полагаю, монголы не смирятся со своим поражением и еще попытаются отомстить нам. Ладно бы, если только так. Думаю, они не отбросили и мысли свои о захвате всего нашего общего пространства.
…Перед отъездом Изяслав остановился возле Аюны.
– Не думал встретить тебя здесь, красавица, – с особой теплотой сказал он. – Тем более в воинских доспехах. Но ты такая мне страшно нравишься. Как бы я хотел встретиться с тобой еще раз и в другой обстановке. Представляю, как ты выглядишь в платье и черевичках…
Аюна смущенно опустила голову. Переводить его слова стоявшему рядом брату Сидимеру она не стала.
* * *
Субэдэй с Джэбэ