от Карла. Тот же, в свою очередь, надеялся ощутить себя полновластным хозяином, а не совладельцем, который вынужден каждое свое решение согласовывать с братом. Особенно остро этот вопрос встал теперь, после прибытия Герхарда.
– А за каким чертом ты их позвал сюда, раздери мои потроха?! Мы бы и сами с язычниками справились! А теперь расхлебывай тут, чтоб их сатана в пекло утащил вместе с этим Андреем! – сумел перекричать остальных громоподобный фон Мейендорф.
Вопрос явно адресовался епископу Альберту, который, побледнев от такой наглости, поначалу даже опешил, не зная, что именно сказать и как ответить, тем более что в этих словах была изрядная доля правды. Именно ливонский епископ был инициатором приглашения датчан.
– Каюсь перед вами, братия. Обращался я к королю Вальдемару, но просил лишь о том, чтобы он своими силами пришел на помощь молодой ливонской церкви, дабы не загубили сей юный виноградник проклятые язычники вкупе со схизматиками. И обратился я к нему тогда, когда не видел уже иного выхода, после того как многие из тех, кто здесь сидит, отступили из-под Оденпе…
Епископу очень хотелось выразиться более резко и правдиво, а не так деликатно, но благоразумие победило. На самом деле добрая половина их просто бежала, да что там бежала – драпала, улепетывала, неслась куда глаза глядят, летела сломя голову, в паническом страхе ее потерять.
Задали им тогда русичи страху. Будь поумнее те же псковичи вместе с новгородцами, имей они хотя бы пяток стенобитных машин, и тогда сам Венден, столица рыцарей ордена, не устоял бы перед ними. Да даже и без катапульт и пороков[33] они все равно взяли бы замок, если бы не… епископ Альберт.
Забыв о неприязни, питаемой к меченосцам из-за постоянных имущественных разногласий, именно он исхитрился натравить тогда литовцев на Русь. Едва прослышав о нападении на собственные пределы, новгородцы немедленно свернули осаду и вернулись обратно.
«Теперь-то они смелые, – думал епископ. – Теперь они отважные, а если осушат три-четыре чаши, так, чего доброго, прямо из-за стола в бой полезут, зато тогда…»
– Бивали мы этих русичей всегда и тогда побили бы с божьей помощью, – возмущался Рудольф из Стотлэ, которому еще в том году был обещан немалый кус в Саккале.
Перекричать их всех нечего было и думать, да епископ и не пытался. Он ждал. Ждал спокойно и с уверенностью. Ему с самого начала было ясно, что он все равно сумеет их всех переубедить. Иначе и быть не могло, ведь интересы-то у собравшихся общие, так что горячиться ни к чему. Гораздо важнее сохранить холодную голову, а пока длится крик да шум, еще раз продумать собственные доводы, добавив к ним новые.
Но тут в дверях залы возник рыцарь. Поначалу на его появление никто и внимания не обратил. Головы всех присутствующих были повернуты в противоположную от входа сторону, где стоял безмолвствующий епископ. Да тот и сам поначалу не заметил вошедшего, целиком занятый обдумыванием своего предстоящего выступления, но Генрих, сидящий рядом с ним,