не только в бескормице, но и в том, что уже и забыли ливы, когда плясали в честь бога Усиньша,[35] в первый раз выгоняя после зимы лошадей на пастбище? Да и жертву ему давным-давно не приносили.
С милой богиней Марей немного полегче. Тут рыцарей и обмануть можно. В их каменном капище есть изваяния доброй женщины с младенцем на руках, можно представить себе, что это и есть славная хорошая Маря – коровья охранительница,[36] и помолиться ей. К тому же и имена у них почти созвучны. Может, потому коровы намного меньше дохли, чем лошади?
Но если с другой стороны брать – уж очень большой риск получался. А если этот веселый и совсем не страшный князь уйдет, не сумев одолеть железные полчища проклятых пришельцев? Тогда ведь ливам вновь придется оставаться один на один с этими велнсами,[37] как они их тихонько между собой называли.
Да, именно так. Ливы – народ умный. Их вокруг пальца не обведешь. Пусть эти, что в латы с ног до головы закованы, называют себя как хотят – хоть слугами божьими, хоть даже и богами. Но старики ливы сразу поняли, что лгут они. Впрочем, велнсы всегда лгут. Так им на роду написано. И никакие они не слуги божьи, а совсем наоборот.
Да они и сами себя чуть ли не сразу выдали, когда заговорили в первый раз о царстве усопших и о боге своем Кристе, который там восседает вместе с отцом и распределяет покойников – кого куда. У самих-то ливов такой тоже имеется, хотя и один всего – Виелона.[38] Но оно и понятно. Ливов мало, им и одного бога хватит, а чужеземцев много. Тут и двое с трудом управляются.
Остальное же все сходится. Только для Виелоны кости жгли, а этому Кристу в капище каменном свечи восковые палят.
Вот только очень уж злобен их бог. Виелона как-то попроще будет, а этот… Не любит он других богов. Прямо-таки на дух их не переносит. И служители его тоже под стать своему хозяину – зверье зверьем.
О том, как раньше под русичами жилось, теперь лишь легенды остались. Их старики рассказывают, которые те времена помнят. Хорошо рассказывают, красиво. Дескать, тому же князю Вячко никакого дела не было до того, кому именно его подданные молятся, кому жертву приносят, для кого пляшут у костра. И жрецы его хоть и ворчали, но зла не творили.
Да и брали с них тогда по совести. Ливы и сами понимают: княжье дело такое. Должен же он воев своих кормить, слуг разных, семью опять же. Им не жалко было. Но последнее зерно из закромов князь никогда не забирал, последнюю лошадь из конюшни его слуги не уводили, последнюю корову из стойла не резали.
Да и этот Константин тоже молодец. Голову до небес не задирает, слова сквозь зубы в разговоре не цедит, как на скотину не глядит. Опять же уважение оказал неслыханное. Когда бы еще старейшины в господский дом внутри замка попали, да не вниз, к слугам, а наверх, в господские покои. И их за стол усадил, и сам рядом уселся.
И разговаривает с ними не чинясь. Кое в чем толмач помогает, но и сам князь уже несколько слов освоил, а ведь он тут – всего ничего, вот и понимай. С таким, наверное, хорошо было бы жить, если