бы всё было устроено как должно, Поттер хоронил бы её. Горевал бы, конечно, но продолжал бы жить – играл бы в карты у ветеранов зарубежных войн, заезжал бы на завод поздороваться с ребятами, возился бы в гараже и на заднем дворе. Собрал бы чертов пазл и слушал бы рассказы Дебры Энн о её детских делах – о выдуманных друзьях, про которых пора бы уже забыть в её возрасте, о том, сколько крышечек от бутылок она собрала в переулке, о том, как скучает по маме и не знает, когда она вернется. Он не уставал бы слушать её, а если бы и устал, ей не сказал бы. Если бы Поттер был здесь, Д.Э. Пирс и Эйми, девочка из дома напротив, сидели бы за столом на кухне и ели мороженое, а чертов кот вечерами ужинал бы в гараже, например, тунцом из банки. Но здесь Корина, и чем ей заняться сейчас, один черт знает.
Завтра утром она осмотрит повреждения – маленький порез над левой бровью, шишку на правом виске, кровоподтек размером с грейпфрут на предплечье. Бедро забарахлило на месяц, и придется ходить с палкой Поттера – но только дома и на заднем дворе, где никто её не увидит. А перед домом, где она поливает дерево, и в продовольственном магазине, где покупает кое-что для Мэри Роз и привозит ей, и захватит заодно какую-нибудь из запеканок Сюзанны Ледбеттер, хранящихся в морозильнике в гараже, – здесь Корина будет стоять выпрямившись, скрипя зубами, и вести себя так, будто ничего не болит. Когда позвонит телефон, она подойдет и, услышав голос Карлы, спросит, чем ей помочь.
А как быть с рассыпавшимися кусочками его пазла – несколько залетело под холодильник и под плиту, и их оттуда не достать. Через несколько недель Корина начнет собирать его вещи для Армии спасения и оставит записку для тех, кому достанется пазл, – предупредит, что нескольких кусочков не хватает. Поттер сто раз говорил ей: нет ничего хуже на свете, чем трудиться так долго и так усердно и в итоге понять, что некоторых кусков не было с самого начала.
Сегодня она встает с пола в кухне и включает телефон. Звонит в полицейский участок и говорит, что не видела номера на грузовике, и не запомнила цвет, и мужчин описать не может – только что были пьяные, белые и, судя по голосам, молодежь.
Когда возвращается в переулок, выпавшего и след простыл. Ночь красивая, звездная, на юге висит красный Марс. Дует ветерок с севера. Если вынести приемник на переднюю веранду и поставить на подоконник, можно поймать станцию в Лаббоке. Там все время играют Боба Уиллса, с тех пор, как он умер, – это скрасит ей вечер.
Она все еще сидит там, когда к дому напротив подъезжает грузовик и из него выходит мужчина, должно быть, муж Мэри Роз. Он быстро идет к пассажирской двери и берет на руки спящего ребенка. Со всей быстротой, какую позволяет побитое старое тело, Корина поднимается на ноги. На лбу у неё шишка размером с доллар, и никакие Шанель № 5 на свете не отобьют запах табака и виски, но она торопится к мужчине, который перекладывает дочь из одной руки в другую, берет со щитка фонарь и направляется к дому, чьи пустые черные окна смотрят на двор и на улицу, все дожидаясь, когда кто-нибудь