с трудом, – возразила я. Ну и плевать, что там думает О’Келли, ясно, чего добивается Фрэнк, ну а я не люблю, когда на меня давят. – Убийство организовано из рук вон плохо: одна-единственная ножевая рана, сама по себе не смертельная, а затем, вместо того чтобы ее прикончить или, на худой конец, удержать, чтобы не побежала за помощью и не выдала его, он ее упускает, потом полчаса разыскивает. По-моему, тут налицо отсутствие умысла, а то и вовсе убийство по неосторожности.
О’Келли брезгливо поморщился:
– Эту девушку ударили ножом в грудь, Мэддокс. Значит, понимали, что она может умереть.
За эти годы я научилась отражать атаки О’Келли.
– Да, понимали. Но если кто-то годами вынашивал план убийства, то продумал бы все до мелочей. Все учел бы, составил сценарий и следовал ему.
– Сценарий сценарием, – возразил Фрэнк, – но насилие в него не входило. Предположим, двигала им не жажда мести, а безответная любовь. Вбил в голову, будто они созданы друг для друга, представлял радостную встречу, сюси-пуси, любовь до гроба, а она ему: пошел в жопу. Это она отклоняется от сценария, и он не выдерживает.
– Навязчивые ухажеры, бывает, ломаются, – подтвердила я, – это да. Но если уж ломаются, то даже тут есть система. Делают много лишнего – наносят множественные ранения, обезображивают лицо. А тут всего одна рана, не такая уж и глубокая. Не вписывается в картину.
– Может быть, довершить картину он не успел, – предположил Сэм. – Он ранит ее, она убегает, а находит он ее уже мертвой.
– И все же, – отозвалась я, – ты говоришь о человеке одержимом, готовом ждать годы, следовать за ней на край света. Столь безудержная страсть, когда все-таки найдет выход, не исчезнет оттого лишь, что жертва мертва. По большому счету, он только пуще разойдется из-за того, что вновь ее упустил. Еще несколько ножевых ран, пара пинков в лицо – такое больше похоже на правду.
Приятно было углубиться в дело, как будто я снова следователь, а она очередная жертва, одна из многих; по телу разлилось тепло, как от глотка виски после целого дня на холоде. Фрэнк непринужденно развалился на стуле, но я знала, что он за мной наблюдает, – видно, слишком уж я увлеклась. Я передернула плечами, прислонилась затылком к стене, уставилась в потолок.
– А главное, – сказал, как и следовало ожидать, Фрэнк, – если она из другой страны, а он за ней последовал сюда, неважно почему, – значит, он убедится, что она мертва, и только его здесь и видели. Лишь в одном случае он задержится и мы успеем его выследить: если думает, что она жива.
Недолгое, но тяжелое молчание.
– Можем проверить всех, кто вылетает за границу, – предложил Сэм.
– А что проверять-то? – вскинулся Фрэнк. – Непонятно, кого искать, куда он летит и все такое. Чтобы продвинуться хоть на шаг, нужно выяснить ее личность.
– Мы и пытаемся. Как я уже сказал. Раз она могла сойти за ирландку, скорее всего, английский – ее родной язык. Начнем с Англии, Штатов, Канады…
Фрэнк покачал головой:
– Это долгая песня. Надо задержать