Мурочка! (7) Всё в порядке, – известил он даму и присел к столику.
(8) Дама вошла в купе, пальчиком подправила не совсем ловко заделанную под матрац простыню и победительно взглянула на меня: «Вот как он меня любит!»
(9) Инвалид по-собачьи преданно перехватил её взгляд.
(10) Потом они препирались насчёт нижнего места, и дама снисходительно уступила:
(11) – Ну, хорошо, хорошо! – (12) Поцеловала усталого спутника, мужа, как выяснилось потом, пожелала ему спокойной ночи и стала устраиваться на нижнем месте.
(13) Сходив в туалет, инвалид попытался молодецки вспрыгнуть на вторую полку – не получилось. (14) Он засмущался, начал извиняться передо мной, спрашивать у Мурочки, не потревожил ли её.
(15) – Да ложись ты, ради Бога, ложись! (16) Что ты возишься? – строго молвила дама, и супруг её снова заизвинялся, заспешил.
(17) Дело кончилось тем, что мне пришлось помочь ему взобраться на вторую полку. (18) Поскольку были мы оба фронтовики, то как-то и замяли неловкость, отшутились. (19) Познакомились. (20) Инвалид был известный архитектор, ехал с ответственного совещания, жена его сопровождала, чтобы ему не так трудно было в пути.
(21) Долго не мог уснуть архитектор на второй полке, однако шевелиться боялся: не хотел потревожить свою Мурочку. (22) И я подумал, что любовь, конечно, бывает очень разная и, наверное, я её понимаю как-то упрощённо, прямолинейно или уж и вовсе не понимаю. (23) Во всяком разе, такую вот любовь, если это в самом деле любовь, мне постичь было непосильно.
(По Виктору Астафьеву)
Типичный художественный текст, но только до последнего абзаца. Последний абзац (начиная с предложения 22) – публицистика. Тут уже автор прямо говорит о том, что его в данном случае интересует, волнует. До этого он просто рассказывал об архитекторе-инвалиде и его жене, Мурочке.
В публицистической части текста, состоящей из 2-х предложений, повторяется слово «любовь». Явно именно это слово тут ключевое. Это – про любовь, про отношения мужа и жены, мужчины и женщины.
«Такую вот любовь» (автор имеет в виду отношения архитектора и Мурочки) В. Астафьеву, как он выразился, «постичь было непосильно». Он что, в своей глупости признался? Вот не понимаю – и всё? Нет. В данном случае «постичь непосильно» – значит «я не этого не понимаю». Не понимаю, как так можно.
Так люди говорят не тогда, когда не понимают, а когда им что-то не нравится. В. Астафьеву отношения Мурочки и её мужа чем-то не нравятся.
А чем? А вот об этом прямо он не говорит.
Если внимательно прочесть текст, становится очевидно, что с самого начала автор иронизирует и над мужем Мурочки («по-собачьи преданно» к ней относящимся), и над ней самой. «Обутая и ободрённая», «победительно взглянула на меня» и пр. Автор подчёркивает в поведении Мурочки её сходство с капризным избалованным ребёнком – очевидно, это ему и не нравится в ней. А в поведении её мужа не нравится, видимо, то, что явно к Мурочке подлизывается. Ведёт себя не как муж, а как слуга, даже как её раб. Не случайно сравнение