христианского поведения и на том свете меня ждет тяжелый разговор, но смерть Мии нельзя было так просто оставлять неотомщенной на этом свете.
Тот, кто ее убил, долго за нами следил и даже знал, где я храню пистолет. Более того, он просто хорошо знал, что он у меня есть. Это радикально сужает круг подозреваемых. Мой взяли не спроста – хотел повесить убийство на меня. За этим и подгадал прибытие полиции. Или сначала выстрелил, а потом позвонил в полицию. Проследить за мной могли и не лично – чтобы знать, когда я направлялась в сторону дома было достаточно хакнуть телефон. Но я могла по дороге домой зайти в кафе или магазин, а могла и отправиться в парк или на пляж, как я делаю часто без видимой, по крайней мере для себя, закономерности. Может, я более предсказуема, чем думаю? Почему-то мне казалось, что пришедший за Мией сейчас идет и по моему следу и, возможно, если полиция найдет меня первой, это будет не самый провальный вариант.
После какого-то неудобного поворота стало очевидно, что передняя брюшная стенка прилипла к позвоночнику. Так бывает, если сигать по крышам и не есть сутки. Не очень-то и хотелось, но было понятно, чем это кончится – я упаду в обморок в самый неподходящий момент. Надо выбираться хотя бы за едой. Что мне, дуре, мешало притащить сюда запасную одежду и парик?
В квартире было тихо. Высовываться было откровенно страшно и перед выходом на улицу комок подступил к горлу, а сердце отчаянно задребезжало в груди. Возвращаться сюда уже будет нельзя, так что я собрала свои паспорт и деньги в какой-то завалявшийся пакет от «Каррефюра» и снова натянула пахучий отрез сутаны. Он вони меня чуть было не накрыл обморок.
Стараясь выглядеть естественно, я на распухшей лодыжке доковыляла до ближайшей комиссионки и накупила первой попавшейся под руку одежды: верх, низ, очки и широкополая уродливая шляпа. Типичная алкоголичка с разбитой щекой вышла из запоя и готовится вернуться на работу – не думаю, что кто-то купил эту версию, но если уж врать, то с полной верой в собственную ложь. Переодеваться в магазине было подозрительно, так что я юркнула в ближайший подъезд без камер и с неимоверной радостью сорвала с себя смердящую навозную тряпку.
Теперь еда. Немного. С этим меня спасли паки, вчетыредорога продавшие мне хлеб, сыр и бутылку воды. Голода по-прежнему не ощущалось, но колени дрожали. Сейчас еще от напряжения, а нужно мне будет опять порхать с крыши на крышу, я спикирую вниз. «Ешь, ешь! Это приказ!»
Ну все, рисков достаточно, теперь нужно планомерно бежать и скрываться. По направлению в Брюссель. Но сначала я навещу Тео – ему обычно известно больше, чем остальным.
***
Благообразная седовласая дама с полупрозрачными белыми кучеряшками сидела за столиком в «Старбаксе» на Центральном вокзале, держа в скрюченных пергаментных пальцах фламандскую газету. Перед ней стояла небольшая чашка кофе, к которой она не притронулась просто от презрения к масс-маркету, но нужно было где-то пересидеть с комфортом до прибытия в 14.30 поезда из Утрехта.
Она посмотрела на маленькие наручные часы. Стрелки переместились