головой, закурил и потонул в сизых облаках сигаретного дыма.
– Я же певцом хотел стать – не поступил. На актёра тоже не взяли, – заплетающимся языком говорил молодой, – мне всего тридцать. Или уже тридцать. А я никто. Все говорят, что я не довожу дела до конца. Поступил в колледж – бросил. Устроился на работу – не справился, уволили. А всё почему? Да потому что я слабовольный, бесхарактерный.
Старик непоколебимо молчал.
– Сколько я слышу «Славка, ты неудачник». Оно и, правда, наверное. Сплошной облом по жизни. Ничего хорошего не могу вспомнить, – молодой отчаянно нахмурил брови. – Хотя нет, есть одно светлое воспоминание. Помнишь, я в кино снимался? Конечно, «снимался» – это громко сказано, но всё же. Я тогда совсем салага был. В школьном хоре пел. Помню, как-то музычка говорит – учим песню «Гудбай, Америка». Классное время тогда было. Не надо ни за что отвечать. Учи уроки и всё. Так вот собрали нас в актовом зале и говорят «пойте». Мы и запели. А в зале люди бегали, суетились, снимали, прикинь? Засветился я в культовом фильме «Брат 2». Пару секунд всего лишь, но зато, какие воспоминания.
Водка вызвала в Славке прилив откровенности и желание излить угнетающие либо доставляющие тихую радость мысли. В окно глядело голубое небо с разорванными облаками. Голодные мухи стучали крылышками о стекло, наполняя тишину надоедливым жужжанием.
Мысли о прошлом, словно заколдованные, не выпускали из объятий Славку. Старик изредка кидал на него мрачные взгляды, но по-прежнему молчал.
Из открытой форточки донёсся хриплый лай собак. Славка вздрогнул, возвращаясь в реальность. Затёкшая нога дёрнулась, зацепив стоящую под столом бутылку. Со звонким грохотом она упала и покатилась к коридору.
– Ну что ж по последней и пойдём? – внезапно заговорил старик, уставившись на собеседника тусклым равнодушным взглядом.
– Куда? – удивился Славка, разливая остаток водки по грязным стаканам.
– Как куда? Со мной. Я так понял, своей жизнью ты недоволен, – дядя Миша схватил стопку и мгновенно осушил её. – Ну что? Идём?
– Погоди, – Славка почувствовал, что реальность ускользает от него, и уронил голову на стол.
Когда он очнулся, дядя Миша исчез. Из коридора кричала соседка. Не дождавшись ответа, она прошла на кухню.
– Что же ты, Славка, опять за своё, – вздохнула пожилая женщина, поправляя волосы, выбившиеся из-под косынки. – Я обещала твоей покойной матушке приглядывать за тобой. А ты, поганец, совсем совесть потерял. Разве можно так на свою жизнь наплевать?
– Так я это, – поспешил оправдаться Славка, – дядь Миша приходил. Вот мы с ним за встречу и пригубили немного.
– Какой дядь Миша?
– Как какой? Мамин брат.
– Да что ж твориться-то? Совсем крыша съехала что ль? Он же помер в прошлом году, – тучная соседка присела на стул и заглянула в мутные глаза Славки. – Не пей, родимый. К тебе уж покойники приходят. Нехорошо это.
Глаза хозяина дома