речь.
Мальчишки воспользовались этим и приступили к оправданиям.
– Марина Александровна, простите, мы не специально!
– Так получилось. Простите!
– Это микрофон у Сашки был выключен! – наконец всё объяснил Ерёмин, и Кате показалось, что на неё вылили ведро воды.
– А я думала, что я слишком громко пою! – сказала она и виноватым взглядом обвела всех присутствующих.
Однако для Марины Александровны это уже не имело никакого значения. Она с привычным высокомерием оглядела всех и остановила взгляд на главном виновнике всех своих несчастий. Тот стоял с опущенной головой и изучал носки своих ботинок. Он ничего не говорил в свою защиту, лишь изнывал от чувства вины, которое было таким страшным, что не оставило ему ничего, кроме этой позы.
Победа, такая желанная и такая близкая, не просто ускользнула из рук. Она показала изнанку, обернувшуюся не только поражением, а позором. Катя мысленно возвращалась на сцену и, представляя своё выступление во всех его красках, с трудом сдерживала слёзы.
Наконец к Марине Александровне вернулась способность изобличать врага.
– Я так и знала! Я чувствовала! Вы все просто изменники! В такой день! Вы, вы, вы… предали своих товарищей! Не оправдали надежд! Это вредительство! Я этого так не оставлю!
С этими словами она засеменила обратно в зал, оставив ребят наедине с грустным выбором – отсидеться здесь или вернуться к зрителям и искупаться в насмешках.
– Нет, я тут теперь и останусь! – тоном, в котором звучала угроза, объявила Катя.
Сашка метнул в её сторону виноватый взгляд и ещё ниже опустил голову.
– Хотя, какая фигня! – быстро передумала она, – пусть сами в следующий раз выйдут и попробуют, как это легко, когда на тебя смотрят сотни глаз!
Мальчишки одобрительно загалдели, и Сашка осмелился поднять голову. Взгляд его не изменился, но он хотя бы смотрел всем в глаза.
– Пойдёмте, – уже не столь уверенно позвала Катя и сделала пару шагов к ступеням, – не бойтесь, я первая пойду, – после чего гордо подняла голову и почти бегом спустилась в зал.
Увлечённые очередным выступлением, зрители даже не повернули головы. Катя заняла своё место, и Сашка сразу оказался рядом. Какое-то время они следили за происходящим на сцене, потом он наклонился к Кате и с чувством прошептал ей в ухо:
– А я бы пошёл с тобой в разведку.
Он всё ещё выглядел виноватым, но говорил серьёзно, будто давал клятву. Впрочем, для любого советского человека это были не просто слова, это была высшая степень доверия, которое один оказывал другому. Промолчать, улыбнуться, напомнить о том, что они оба – каждый по-своему – оказались не на высоте, – Катя сразу отмела все варианты.
– Я тоже, если что, – ответила она и только после этого улыбнулась глазами. – Имей в виду.
Сашка покраснел и, кивнув поспешно, смутился чего-то и вернул взгляд на сцену. О чём он думал и какими словами бичевал себя