отпила глоток кофе.
– Могу себе представить.
– Часом, не вас ли искали? Я, случайно, завтракаю не в обществе международного похитителя произведений искусств?
Фелиси рассмеялась, откинув голову назад и чуть в сторону.
– О, меня разоблачили! Немедленно остановите поезд!
– Если верить моему путеводителю, Федотовская картинная галерея в Хабаровске представляет особый интерес для ценителей искусства, – улыбнулся Такер. – Особенно для выпускников факультета гуманитарных наук Кембриджского университета. Я уже жалею о том, что не сошел с поезда и не сходил туда. А вы там побывали?
Фелиси улыбнулась, сверкнув глазами.
– Просто потрясающее собрание. Я сама жалею о том, что у меня было так мало времени. Вы непременно должны там побывать. Ну а вы, мистер Уэйн, какая у вас тайна? Чем вы занимаетесь, когда не катаетесь на поезде по Сибири?
– Я вор, специализируюсь на произведениях искусства, – ответил Такер.
– А, я так и думала.
Такер похлопал себя по карману куртки.
– Прошу прощения, – сказал он и, достав сотовый телефон, взглянул на экран. – Сообщение от моего брата.
Перейдя в режим фотоаппарата, Такер украдкой сфотографировал лицо Фелиси, после чего потыкал пальцем в экран, делая вид, будто набирает ответ, и убрал телефон в карман.
– Еще раз извините, – сказал он. – У моего брата через месяц свадьба, и он поручил мне устроить ему холостяцкую вечеринку. Его будущая жена беспокоится, что вечеринка получится слишком непристойной.
– А это действительно так? – подняла брови Фелиси.
– А как же иначе.
– Ох уж эти мужчины! – рассмеялась Фелиси и, перегнувшись через столик, пожала Такеру руку.
08 часов 35 минут
Закончив завтракать и растянув кофе еще на полчаса, Такер и Фелиси наконец расстались, пообещав друг другу разделить еще одну трапезу до того, как Уэйн сойдет с поезда в Перми.
Оставшись один, Такер быстро вернулся к себе в купе, достал спутниковый телефон и набрал новый номер, полученный от Пейнтера Кроу. Ему ответили сразу же.
– Я так понимаю, Такер Уэйн, – произнес женский голос.
– А вы Рут Харпер.
– Совершенно верно. – Харпер говорила четко, отрывисто, но при том не резко. В ее речи чувствовался отчетливый южный говор. – Что у вас есть для меня?
– И никаких «рада вас слышать» или «как поживаете»?
– Рада вас слышать. Как поживаете? Ну как, все в порядке? Вам тепло и уютно?
– Самую малость, – ответил Такер.
Расхаживая по тесному купе, он пытался представить себе, как выглядит его собеседница. Голос у нее был молодой, однако некоторая резкость позволяла предположить об определенном опыте. «Вероятно, далеко за тридцать». Но Такер знал, что в оперативники «Сигмы» отбирались те, кто прошел службу в армии, и Харпер, скорее всего, не была исключением, так что эта «резкость», возможно, отчасти объяснялась суровыми уроками, усвоенными в молодости, ранним взрослением под огнем. По серьезному тону