пастели, чуть кислый аромат дерева и клея смешивались в головокружительный букет. Антон потянул носом, и ему почудилось, что в воздухе слышится этот запах. Может, он доносится с балкона Серёгина? Скорее, просто фантазия разыгралась. Да, хотел бы он такой подарок на день рождения. Но зачем? Ему бы всё это вряд ли пригодилось. Художник он, мягко говоря, неважный. Это расстраивало больше всего.
Сама комната Серёгина больше походила на рабочий кабинет взрослого человека, чем на спальню ребенка. В ней была какая-то общая линия, уверенность. Стены прятались за панцирем готовых картин, рисунков и набросков – часть из них была развешана, другие нарисованы прямо на обоях. Стол завален бумагами и книгами. Антон бы смотрелся в такой обстановке скорее глупо. Серёгин – нет.
Антон оглянулся. Кровать, шкаф, полупустая книжная полка, в углу – шведская стенка. Единственное, что можно считать за ценность – нож, подаренный отцом. Но и тот он отнёс в «Нору». Скука. Если придут с обыском – даже в комнату заходить не надо. Так, оглядеть с порога. Хотя, сегодня бы и это было бы неплохо. Да и вообще, обыски – штука занимательная. К ним-то ни разу не приходили. И ни к кому из ребят во дворе тоже. Пару недель назад нагрянули в первый подъезд к какому-то журналисту, кажется. Или писателю? Интересным людям всегда везёт. А такие как он вечно прозябают. Н-да.
Незаметно начался дождь. Антон забрался в постель. Через щель приоткрытого окна врывался волнующий запах природы. За дверью то и дело шаркали тапки.
Сквозь грозу слышался тревожный и настойчивый шелест листвы.
Глава 3
Капитан
Одинцов подумал, что стареет. Глядя на бесцельно слоняющихся людей, наслаждавшихся погожим днём, он увидел черту, разделяющую их. Теперь у него семья, служба, стабильность, более или менее. На ближайшие тридцать-сорок лет жизнь если и не расписана подробно, то вполне себе обрисована. От этой мысли Одинцов улыбнулся.
Двадцать лет назад он бегал в детское кафе «Теремок» через дорогу от дома, покупал холодный молочный коктейль, и жизнь казалась огромной и разнообразной. Хотелось скорее повзрослеть. Избавиться от нелепых сандалий и шорт и носить кроссовки и джинсы, и чтобы всё по размеру, а не на вырост. Ходить на работу с чёрным, как у отца, дипломатом, куда столько всего помещается. Он никогда не мечтал «кем-то стать». Глупо планировать, когда столько возможностей. Можно быть кем угодно, а если разонравится – никто не мешает переменить профессию. И ведь он не успел даже пожить так, не испробовал даже пары возможностей, вариантов. Как вдруг оказалось, что жизнь не такая уж и длинная, и разметать её всю по ветру – совсем невесело. Отучился на юрфаке. У него есть кожаная папка для документов, и расставаться с ней, чтобы стать промышленным альпинистом или разнорабочим на буровой – заманчиво, но уже поздно, да и глупо. Семья. Где-то там маячит служебная квартира, дети. Это всё привлекает сильнее отвязных путешествий и сомнительного жизненного опыта. В конце концов,