был прав. Выслужиться было надо. А раз он прикупил себе джип в расчёте на премию, то, может, и ему, Одинцову, что-то перепадёт. Хотя вряд ли. Просто Первушов – это Первушов. Такие как он в игольное ушко проскочат. В отделении совсем недавно, а уже начальник – свой отдел. А ещё полгода назад кофе Одинцову носил. И ведь ничего особенного в нём нет – скорее даже, уступает половине гвардии. Но умеет правильных друзей завести, и отсюда – деньги, расположение начальства, перспективы. И квартиру он моментально получил – свою, отдельную, а не с подселением, как некоторые.
В полицию он тоже пришёл с гражданки. Через год после Одинцова. Но продвигался как-то увереннее, быстрее. Даже в учебке на переподготовке вместо четырех месяцев пробыл всего полтора. Как – знали только сам Первушов и полковник. С другой стороны – догадаться несложно. Дальше – он нашёл какой-то источник и как из мешка доставал одного за другим пособников террористам. Этот стукач оказался просто золотой жилой. Или и тут дело в личной Первушовской фортуне?
На душе скребли кошки. Первушов жил как-то иначе. Всё у него получалось. Одинцову бы эти навыки пригодились. Очень бы пригодились. Особенно теперь, когда в гвардию бухают столько денег. Самое время подзаработать и фактически стать главой семьи, обеспечивать жену и будущие планы, а не полоскаться говном в речке: куда несёт – туда плывёшь.
Одинцов снова закурил. От первой же затяжки стало дурно. Пришлось выкинуть едва начатую сигарету.
Он вошёл в «Центр». Приятно обдало прохладой. Взгляд упёрся в баннер «Гвардия. Наша сила в единстве». Сейчас они были повсюду. Удивительно, но каждый раз при виде этих агитплакатов что-то поднималось внутри. Какая-то гордость, что ли. Одинцов хлопнул по стеклу дежурки. От испуга дремавший там сержант едва не грохнулся со стула. Вот тебе и «сила в единстве».
– Адреса спустили?
– Нет еще, – парень испуганно смотрел на Одинцова. Боится. Ещё бы. Сейчас все рвутся в гвардейцы. Заменят – моргнуть не успеешь.
Одинцов подмигнул дежурному и пошёл в комнату инструктажа. Ещё недавно он терялся в одинаковых галереях и этажах «Центра». После тесного отделения в цоколе жилой двадцатиэтажки, огромный торговый центр казался лабиринтом. Последний месяц он не вылезал из обысков, и дорога стала до отвращения привычной. Многим переезд казался довольно спорным решением. Не говоря уже об объединении всех служб в одну. Младшим офицерам и сержантам было плевать, а вот генералитет скрежетал коронками. Понятно было, что все они на один стул не сядут, и кому-то придётся освободить своё тёплое местечко. С другой стороны, здесь и сейчас чувствовалась мощь силовиков, их общность. Рекламные табло тоже приспособили – на них теперь крутили слайд-шоу с агитками. Особенное впечатление производили прозрачные витрины: каждый, от рядового до начальника, всегда был на виду. Практически коммунизм. Все наблюдали за работой всех. Так, конечно, тяжелее, напряжённее, но повсеместная собранность приносила плоды – не могла не приносить. Правда, недавно стёкла стали менять на привычные стены. Это расстраивало. Здание быстро принимало обыденный казённый