возбужденно пересказывал столпившимся вокруг селянам, как в Ирш заявился боевой маг и взорвал главное городское святилище. Байлар, похолодев внутри, от неожиданности чуть не выронила из рук симпатичное зеркальце в медной оправе, которое было ей не слишком нужно, но заинтересовало тонкостью работы. Благодарные слушатели торговца охали и ахали в положенных местах и призывали разнообразные кары на голову дерзкого злодея (который, справедливости ради подумала Байлар, и так вполне страдал, в полубеспамятстве валяясь у нее дома). В рассказе торговца все было, очевидно, самым наглым образом приукрашено, и тем не менее, Ярра при желании вполне можно было узнать. Однако пожалеть о своей помощи магу Байлар не успела: внезапно торговца перебил худенький черноволосый паренек, который заявил, что маг ничего не взрывал, а вместо этого спас всех людей в святилище. Эта версия толпе понравилась гораздо меньше. Вокруг поднялся настоящий гвалт, на паренька посыпался град насмешек, но он, красный, будто помидор, продолжал стоять на своем: "Я там был! Я видел!" Байлар хотела было пробиться к нему и расспросить, но вовремя опомнилась и ретировалась прочь. А потом всю дорогу до дома думала об этом. Неужели именно потому рандаирцы раскрыли Ярра? Из-за этого он и пострадал? Стал бы боевой маг Арана спасать рандаирцев, своих заклятых врагов, зная, отлично зная, что за этим последует? И почему… почему он не убил своих преследователей? Судя по тому, что показала Сегвия, этот человек был очень сильным магом. И наверняка мог без единой царапины выйти из этой истории…
На сердце почему-то скреблась странная, беспокойная тоска. Когда Байлар вернулась домой, Ярр спал. И она, повинуясь непонятному чувству, неслышно подошла к его постели и долго смотрела на спящее лицо израненного мага. "Почему?"
Почему? Она так и не набралась смелости спросить. Только корила себя за необъяснимый интерес к врагу. Да. Все правильно. Когда он поправится и перестанет быть ее пациентом – он снова станет ее врагом. Об этом нельзя забывать.
"Может быть, даже помощь такому, как он – словно предательство по отношению к ним".
К погибшим в последней войне людям.
"К моей семье".
Зато Сегвия не стеснялась ничего. Байлар вообще сомневалась, доступны ли ей подобные чувства. С магом колдовское создание общалось до противного легко и, кажется, прониклось к нему определенной симпатией.
– Эй, Ярр, о чем думаешь?
– Хмм… Сегвия, а ты когда-нибудь пыталась сымитировать вон тех серых птичек?
– Они слишком мелкие! Но птицей я была много раз. Неужели ты об этом думаешь, глядя в окно?
– Я думал обо всем сразу, Сег. Знаешь… Если кто-то может обратиться в птицу, он сможет тоже затеряться в этих зеленых ветвях, и увидеть мир, как птица. И понять… И почувствовать… Это, должно быть, совсем не то, что быть человеком.
– Но внутри ты все равно оставался бы собою, Ярр.
– Да, – он еле заметно вздохнул и снова посмотрел в окно. – Мне очень нравится этот лес.
Он говорил очень искренне. И Байлар от этого