л. 213 об. – илл. 18б). Как и в выше рассмотренных миниатюрах, белый снег здесь не изображен, а вокруг саней стоят зеленые деревья.
Таким образом, в средневековой книжной иллюстрации белый цвет не используется миниатюристами при изображении зимы; зимнее время года они передают через некие атрибуты зимы, такие, как, например, льдины в море или сани. Деревья при этом изображаются в привычном для древнерусского читателя-зрителя виде ствола с условно переданной зеленой кроной. Зеленый цвет оказывается здесь непременным и постоянным признаком любого дерева.
Подобное же явление в литературных текстах отметил А. М. Панченко. Он назвал его «окаменением», которое «может постичь… нейтральные цветовые характеристики, лишенные устойчивой символической функции. …[Это] можно сказать о таких конкретных цветовых характеристиках, как “зеленый луг”, “зеленое древо»…”[88]. То есть зеленый цвет, в отличие от белого, не несет в себе никакой символической нагрузки, но становится в текстах постоянным эпитетом дерева, растительности. То же самое явление наблюдается и в книжной иллюстрации, когда на миниатюрах деревья всегда изображаются зелеными – как летом, так и зимой. Белый же цвет, имея прежде всего символическое, сакральное значение, не используется миниатюристами для изображения таких «земных» и обыденных вещей, как снег.
Противоположностью белого цвета является черный цвет. Его упоминания в текстах житий встречаются только в составе слов «черноризец», «черноризцы», обозначающих монашеский чин и указывающих на черный цвет одежды иноков. При этом на миниатюрах одежды монахов не изображаются; как правило, цвета монашеских риз находятся в спектре охристых, довольно светлых тонов (илл.19)[89].
Рассмотрим, в каких случаях миниатюристы использовали черный или близкие к нему темно-серый и темно-коричневый цвета. Прежде всего, черным цветом в книжной иллюстрации закрашивалась бездна ада и ее обитатели (илл. 20). Изображения бесов никогда не оставлялись белыми, не закрашенными серым, коричневым или черным цветом. По словам Ф. И. Буслаева, «малевали его (беса. – Н. Ю.) у нас издавна в византийской форме Ефиопа или черного человека»[90]. Другой характерной чертой в изображении бесов является то немаловажное обстоятельство, что почти всегда они представлены в профиль, в отличие от подавляющего большинства других персонажей. Отмечая характерность этого явления для христианского искусства с самого его зарождения, Л. А. Успенский в своей книге «Богословие иконы Православной Церкви» говорит о том, что «профиль в какой-то мере прерывает непосредственное общение; он уже начало отсутствия»[91]. Как составители житий, так и иллюстрировавшие эти жития миниатюристы избегали подробных описаний и разнообразных изображений нечистой силы. Агиографы кратко говорили о бесах и пространно – о подвигах преподобных, побеждающих их своей молитвой. «Древнейшие сказания, –